ИСТОРИЯ: ВРЕМЯ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ . СУКИАСЯН Э.Р. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О Е.И.ШАМУРИНЕ (К 120-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)

Евгений Иванович Шамурин (1889–1962), профессор, доктор педагогических наук, заслуженно считается одним из крупнейших отечественных учёных, проявивших себя в книговедении и библиотековедении, в библиографической науке и практике. Он автор 35 книг и нескольких сотен статей. В нашей сфере деятельности трудно назвать равных ему по «публикационной активности» (вынужден применить такой современный термин).          Исчерпывающей библиографии трудов Е. И. Шамурина и литературы о нём у нас нет.  В серии «Деятели книги» в 1979 г. (сорок лет назад) вышла книга, авторы которой (Ю. И. Масанов и И. Б. Грачёва), работающие с Евгением Ивановичем во Всесоюзной книжной палате десятки лет, показали мне рукопись и получили немало замечаний.  Поблагодарили в предисловии, но книгу выпустили «по Шамурински»: в спешке (готовили книгу к юбилею) кое-что поправили,  а   что-то – забыли… Не удалось дать в книге достаточно полную библиографию трудов. Но самое главное – авторы не смогли показать в книге главную его черту: он за всё брался и всё хотел успеть сделать. Причём работал, писал  сам, без учеников и помощников. Работал  одновременно  в трёх учреждениях:   ВКП, Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина (ГБЛ) и в институте на Левобережной (в пору, когда он был МГБИ). Везде занимался разными делами, работая за троих. Всегда, как говорится, брал на себя ответственность. Как мне сказали в Книжной палате: «Когда он был заместителем директора? До всегда был! Даже когда уже здесь не работал, считался «главным», полагалось получать его разрешение». В ГБЛ формально отвечал за классификационный проект в 1945–1950 гг. Но вёл семинар будущих разработчиков ББК уже с начала 1937 года.

О нём много писали, так как его устные выступления, лекции, как и многие публикации не оставляли никого равнодушным. А некоторые вызывали бурю негодования в печати. Он относился к критике поразительно спокойно. Так случилось, например, со «Словарём книговедческих терминов» (1958), который  «горячие головы» (даже в «Литературной газете»!) призывали немедленно запретить и изъять из фондов библиотек.  Евгений Иванович говорил: имеют право. Прошли десятки лет. Словарём пользуются, рецензенты забыты… 

Как специалист, я понимаю, что пользоваться двухтомными «Очерками по истории библиотечно-библиографической классификации» (1955–1959) иногда опасно, встречаются ошибки.   Ленинградский учёный   Б. Ю. Эйдельман посвятил каждому тому подробнейший критический разбор. И кто сегодня читает его рецензии? Они остались там, где были опубликованы (в «Трудах» Ленинградского библиотечного института), к двухтомнику никто их «не приклеил». Даже издали в ГДР и в ФРГ (два раза!) вместе с ошибками…        

Никто не спрашивал у него мнения о новой инструкции о читательских каталогах, введённой в 1951 г. Но ему захотелось выступить. «Тов. Шамурин показал в дискуссии полное непонимание политики партии и проявил буржуазный объективизм, заявив, что каталоги не имеют отношения к идеологии». За это был наказан по партийной линии (формально за работу в трёх организациях).  Получая выговор, выбрал в 1951 г. преподавательскую работу, но через десять лет не сдержался: издал в ВКП сокращённые таблицы УДК (1962), в которых что-то из дополнений и исправлений,  принятых к этому времени, отразил, но большую их часть в стране не нашёл. Издание «Шамуринского кирпича» (так назвали эту тяжёлую толстую книгу) было признано Книжной палатой своей ошибкой. Евгений Иванович ушёл из жизни в 1962 г., а книга осталась. И сегодня трудно подсчитать, сколько тысяч библиотекарей знакомились с УДК по его сокращённым таблицам. Кого интересовало тогда, что отражено, а что упущено?

А вот с ББК, которой он так настойчиво занимался, произошла трагедия. Коллектив под его руководством работал  в ГБЛ.  В статьях он неоднократно писал о том, что «вся эта работа оправдает себя, если будет создана классификация, единая для всех библиотек страны, от самой маленькой до самой большой».  Но деньги ведь платила Ленинка! Поэтому в докладах звучала порой совсем другая формулировка, в которой цели ограничивались «схемой классификации для генерального систематического каталога»… ГБЛ.  Наступил день (это случилось в 1955 г.), когда перед кем-то из крупных начальников в Комитете по делам культурно-просветительных учреждений при Совете Министров РСФР (это могли быть начальник Управления А. М. Кавтасьева или начальник отдела библиотек А. А. Хренкова) легли на стол две книги. Одной из них был проект «группы Е. И. Шамурина» из ГБЛ, другой – таблицы под редакцией З. Н. Амбарцумяна.        Начальники в истории слабо разбирались. Надо было решать главный вопрос: кому дать добро на продолжение работ (стало быть, и средства).  З. Н. Амбарцумяна (1903–1970) вся страна уже знала, он был продолжателем дела Л. Н. Троповского (1984–1944), по таблицам которого работала сеть массовых библиотек страны (а по таблицам З. Н. Амбарцумяна – сеть детских и школьных библиотек страны). Для кого делает проект  Е. И. Шамурин?  Для ГБЛ?  Вот пусть ГБЛ и работает, а страну трогать не надо. И директору ГБЛ В. Г. Олишеву было направлено письмо:  пусть у вас небольшая группа сотрудников работает над схемой для вашего каталога.  Но Е. И. Шамурин у вас больше не работает. Штат привести в соответствие с объёмом работ.

В 1955 г. работы над «единой системой» были прекращены, а решение «собственных задач» было поручено О. П. Тесленко, вокруг которой осталось полтора десятка специалистов. Остальных «трудоустроили» в других отделах ГБЛ.  

Новый этап истории ББК начался через три года. Но задачи сменились.  Академии наук не были интересны проблемы «единой системы для всех библиотек страны». Она готова была поддержать разработку глубоко детализированной системы для научных библиотек страны. Идею поддержали в Министерстве. Утвердили основной ряд. О Е. И. Шамурине забыли навсегда…  Только спустя многие годы стало понятно: он двигался логически верным путём, начиная с «ядра», разворачивая и наращивая систему… Спустя годы поставили задачу:  тридцатитомник «свернуть» в одну книгу для массовых библиотек. На это пошло несколько лет.

         Я не предполагал в своём докладе рассказывать о жизненном пути и вкладе Е. И. Шамурина в нашу науку и практику. Напротив: признаюсь, что многие годы старательно избегал писать о нём. Уж слишком много, скажем так – «эпизодов» становилось известно с каждым годом, каждый из которых вызывал вопросы.

Понимаю:  не так уж много людей, которые его видели.  Я всегда, с первых дней учёбы (а это 1956-й год) старался увидеть и запомнить каждого Учителя. Многие ведь нам не читали. Например, А. В. Клёнова (1896–1971) увидеть и услышать удалось (у него была открытая форма туберкулёза, он больше писал). Или Ф. И. Каратыгина  (1892–1957). Многих «титанов» увидел и услышал в Ленинграде, оказавшись там студентом второго курса. Вместе с И. К. Назмутдиновым мы побывали в гостях у Б. С. Боднарского (1874–1968). Стараюсь рассказать о встречах с людьми старшего поколения.

  Евгения Ивановича Шамурина видел несколько раз. Он никогда не обедал в столовой института. Его дочь, Софья Евгеньевна, наша преподавательница,  поила его чаем в маленьком служебном помещении (справа от 310-й), в котором хранились книги для практических занятий. Евгений Иванович всегда выглядел напряжённым. В памятный день защиты кандидатских диссертаций Р. С. Гиляревским и В. В. Серовым я оказался в перерыве очень близко, рядом с ним. Евгений Иванович был официальным оппонентом у Р. С. Гиляревского. Вдруг сильная рука  Захария Николаевича Амбарцумяна вывела меня за пределы стоящих. Он наклонился  и  сказал на ухо: смотрите издалека, больше увидите. А рот не открывайте!  Он оказался прав. Я увидел, что Евгений Иванович находился как бы над всеми. Отвечая на вопрос, он говорил с толпой, с массой – и не видел никого вокруг. Я понял, почему его не любили. «Уважение утрачивается по мере приближения к образу». Это античное выражение я узнал позже…

         Считается, что человек как бы отражается в его трудах. Хочется поспорить. Вот мой руководитель, Захарий Николаевич Амбарцумян, никак в своих публикациях не проявляется. Человек удивительно тактичный, осторожный в высказываниях, он был десятки лет членом редколлегии «Библиотекаря» (сейчас это «Библиотека»). Иногда показывал мне свои отзывы и рецензии на поступающие статьи. Каким же он бывал требовательным! Увидев ложь, «придумку» (как он выражался), становился принципиальным, тут же очень ловко показывал любую фальшь, выносил приговор «Это печатать нельзя».

         Первое задание моего руководителя потребовало от меня серьёзных усилий. Надо было выявить, описать и проаннотировать, работая  в фонде Кабинета библиотековедения ГБЛ, все публикации по вопросам классификации.  Так родилась первая в моей жизни книга – ретроспективный библиографический указатель (через год его удалось издать). Просматривалось всё подряд. А всё «классификационное»  читалось и индексировалось. В процессе этой работы я обнаружил странный номер журнала «Советская библиография» за 1937 год, № 2 (16). Из номера была «выдрана» статья, страницы отсутствовали.  О том, что это было сделано Главлитом, говорил тот факт, что на листочке Содержания это как бы и не было замечено. На месте содержания, обложки и титульного листа оказались вклейки.  Ну, здесь нет – поищу другой экземпляр, подумал я. За два дня удалось понять: операция проведена везде! Но как хотелось узнать, что же здесь было и бесследно исчезло?

         Этот номер журнала как раз был посвящён классификации.  Изъята была статья (одна или несколько?), следующая статья – Е. И. Шамурина. А что было перед ней? Куда бежать и что делать? В таких ситуация мой отец всегда говорил: надо думать. И стал я думать. Вот вышел журнал, его разослали подписчикам. Потом «навестили» тех, которые его получили и проделали операцию, которая называлась «выдиркой». Страна большая, но найти можно всех.

«Страна». Что, подумал я, разве журналы наши не получают за рубежом? На всякий случай позвонил в редакцию «Советской библиографии». Алла Фёдоровна Кузнецова обрадовалась вопросу, назвала цифру зарубежных подписчиков. А в 1937 году их было много? – С десяток. Три библиотеки назову сразу: в Париже, в Берлине, в Копенгагене. (Забегая вперёд, скажу: в 1994 году в Королевской библиотеке в Копенгагене я увидел  целенький номер журнала на полке). – А остальные? – Думаю, эмигранты выписывали. Известно ведь: Николай Александрович Рубакин в Женеве получал российскую периодику.

         Рубакин, Рубакин… Так ведь библиотека Рубакина у нас, в Ленинке! На 19 ярусе книгохранилища. А я всего лишь читатель (дело было весной 1965 г.). И вот с сотрудницей Кабинета библиотековедения (он находился тогда в корп А, там, где потом разметили Зал новых поступлений) Ульяной Николаевной Сизиковой мы рассматриваем «ущербный» номер «Советской библиографии». – Здесь всё понятно. И что будем делать?  – Если вы поможете мне подняться на 19-й ярус, мы, может быть, увидим этот номер… весь, без изъятия. – Этого не может быть!

         На полке Рубакинской библиотеки стояли ряды журналов. Некоторых номеров не было.  Нам объяснили: мы отдаём фондодержателям, если просят на замену. Ведь в этом фонде особой ценности нет. Все журналы с пометками отобраны и хранятся отдельно.

         Нам повезло. На полке стоял номер 2(16) со всеми страницами.  Страницы 57–80 занимала статья неизвестного автора В. Л. Ледера «К вопросу о марксистско-ленинской классификации», страницы 81–124 – статья Е. И. Шамурина «”Брюссельская” или советская десятичная классификация» (с приложением проекта схемы классификации, с. 97–124), страницы  125–147 – статья С. П. Писарева «К построению советской библиотечно=библиографической классификации».  В. Л. Ледер оказался и в числе членов редакционной коллегии – поэтому и был заменён в журнале титульный лист. Через пару дней состоялась передача журнала в фонд Кабинета библиотековедения. Там он и хранится сегодня:  на полке стоят рядом оба экземпляра…

         Поиски информации о человеке с фамилией «В. Л. Ледер» продолжались многие годы. Всего лишь несколько месяцев назад И. В. Смирнов, администратор электронной библиотеки «naukaprava.ru», помог мне поставить последнюю точку в поисках. Теперь, как мне кажется, я знаю об этом человеке всё или многое. Его статья – особенная страница в истории ББК. Очень жаль, что статью из журнала изъяли, после чего Е. И. Шамурин оказался единоличным лидером в разработке ББК. Мне удалось статью В. Л. Лереда «К вопросу о марксистско-ленинской классификации» опубликовать ещё в 1992 г. Теперь каждый может её прочитать, сравнить со статьёй Е. И. Шамурина, напечатанной рядом, в том же номере «Советской библиографии». То, что написано Е. И. Шамуриным, как и его проект будущей «десятичной» системы, не имеет никакого отношения к ББК. Гораздо основательнее принципы будущей ББК изложены в статье никому ранее не известного В. Л. Ледера. Но на деле Е. И. Шамурин отошёл от своего проекта 1937 г. – и ББК получилась другая! Не совсем «по Ледеру», но гораздо ближе к тому, о чём он говорил. И уж точно не «по Шамурину»…

         Евгений Иванович никогда в жизни не упоминал фамилии этого человека. А ведь он был членом редколлегии «Советской библиографии» – как и В. Л. Ледер! Это значит: статью он безусловно читал, знал. Но он знал также, что человека уже нет (см. в приложении биографическую справку). Нет, значит, и статьи.

         В 1991 г., сообщая мне о том, что В. Л. Ледер в 1956 г. был реабилитирован, майор КГБ СССР, сотрудник архива, историк, внимательно прочитал статью В. Л. Ледера и сразу показал мне в ней фрагменты, за которые он мог быть репрессирован. «Вы говорите, что он был среди членов редколлегии? У вас есть список? – Да, вот: «А. М. Бочевер. В. Л. Ледер, В. И. Соловьев, Л. Н. Троповский, Е. И.Шамурин». – Виноваты все. Каждый мог вписать пропущенное имя Сталина. А ведь это – приговор. Кто-то из них был явно заинтересован в гибели В. Л. Ледера».

         Приведу эти строки. Как просто было в 1937 г. уничтожить любого человека. Читайте и думайте. «Довольно уместно будет вспомнить в этой связи, как много вреда причинила и на теоретическом фронте и на отдельных участках практического социалистического строительства подлая манера начётчиков троцкистско-зиновьевского типа «нанизывания» цитат для того, чтобы, во имя буквы и прикрываясь буквой, пропагандировать идеи, резко противоречащие духу учения Маркса – Энгельса – Ленина. Самая тщательная бдительность необходима в этом отношении. Далеко не марксист тот, кто постоянно в устах имеет Маркса и Энгельса».

 

         Приложение.

         Ледер (Файнштейн), Владислав Людвигович, род. 16 сентября 1880 г. в Варшаве (Российская империя). В 1906 г. вступил в РСДРП. В 1906–1911 член Главного Правления Социал-демократии Королевства Польского и Литвы, редактор газеты «Красное Знамя». В 1921 г. переезжает в СССР. В 1921–1924 гг. работает в Германии по направлению Красного Интернационала Профсоюзов (Профинтерн). С 1924 г. – научный секретарь (по сути – личный помощник) председателя Высшего Совета Народного Хозяйства СССР Ф. Э. Дзержинского. После трагической смерти Ф. Э. Дзержинского от сердечного приступа во время доклада 20 июля 1926 г. (были в частности, сказаны такие слова: «…если вы посмотрите на весь наш аппарат, если вы посмотрите на всю нашу систему управления, если в. Расстреляны посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас») работал руководителем отдела стандартизации и рационализации производства ВСНХ СССР. После реорганизации ВСНХ СССР в 1933 г. перешёл на работу во Всесоюзную книжную палату.

         «Разоблачён» и арестован в конце 1937 г. Расстрелян в феврале 1938 г. Проживал с семьёй (жена, два сына) по адресу: Романов пер., дом 5, кв. 159.      

  сведения об авторе

Сукиасян Эдуард Рубенович - заведующий сектором НИЦ ББК Российской государственной библиотеки, кандидат педагогических наук, доцент, Заслуженный работник культуры Российской Федерации

К оглавлению выпуска

Год литературы

06.02.2019, 1291 просмотр.