Вторая мировая войны и её итоги, зафиксированные в международных правовых документах, становятся в настоящее время, нет только предметом манипуляций нечистоплотных ангажированных историков, но и новым плацдармом для политических и идеологических дебатов. Их цель состоит в обосновании системы мероприятий направленных на пересмотр роли стран-участников, а соответственно и последующий перенос ответственности за десятки миллионов погибших и тот ни с чем не сопоставимый ущерб нанесённый стороной агрессором экономике, науке, культуре государств и народов, сплочённых в борьбе с германским нацизмом.

В настоящее время не вызывает сомнения тот факт, что руководство Третьего рейха, заранее и планомерно готовило немецкий народ к принятию новой культурной политики, база которой выступила отправной точкой для формирования идеологических основ её последующей реализации на территориях планируемых к оккупации. Политика германского нацизма в сфере библиотечной и издательской деятельности на захваченных территориях Советского Союза, стала логическим продолжением деструктивной деятельности идеологов Третьего рейха, которая началась задолго до начала оккупации восточных территорий.

Отдельным, недостаточно изученным направлением в исследовании Великой Отечественной войны является история библиотек и библиотечного дела в означенный период. До настоящего времени существуют значительные лакуны в этом вопросе. Современные студенты-библиотекари, да и многие действующие сотрудники библиотек, не говоря о рядовых гражданах нашей страны, не имеют представления о героическом подвиге простых библиотекарей Советского Союза спасавших книги от германских оккупантов, работавших с читателями в блокадном Ленинграде, восстанавливавших разрушенные библиотеки. Такая же ситуация вероятно сложилась и в отношении власть придержащих. Это отмечает и доктор педагогических наук, один из наиболее авторитетных историков библиотечного дела А.М. Мазурицкий – «…жаль, что современные вершители «библиотечных судеб» имеют достаточно смутные представления об истории библиотечного дела» [10]. Считаем, что именно эти знания могут предотвратить недальновидное, уничижительное отношение к библиотекарям и библиотеке как социальному институту.

Осознание особой роли, которую сыграли книги, средства массовой информации и собственно библиотеки в победе над врагом не до конца осмысленно и нуждается в изучении и популяризации. При этом специфика этого исторического направления состоит в том, что если отдельные исторические темы переживали периоды спада и подъема интереса со стороны профессионального сообщества, то вопросы истории библиотек в годы войны исследовались эпизодически в следствие как закрытости архивных фондов, так и по причине непонимания конъюнктуры этого вопроса и недальновидности научного сообщества и представителей власти о том какую роль могут сыграть корректные проверенные сведения в ходе решения, не побоимся этого слова, политических задач. Примером данного тезиса стала ситуация сложившаяся вокруг вопроса реституции культурных ценностей, которая была вынесена на повестку дня представителями германской стороны. Вопрос принадлежности перемещённых библиотечных фондов стал неоднозначным именно из-за отсутствия подробных, исчёрпывающих сведений о варварском отношении немецких оккупантов к советским библиотекам в годы войны [9]. Предупредить подобную проблему можно было при заблаговременном начале работы над исследованием деструктивной деятельности Германских нацистов в отношении библиотек и других учреждений культуры на оккупированных территориях.

Уничтожение библиотек Советского Союза и разграбление фондов включавших в себя наиболее ценные и редкие книги, наряду с литературой представлявшей интерес для нацистских специалистов по разным основаниям стало следствием и ключевым элементом политики реализуемой оккупантами на Востоке. Расширение границ «жизненного пространства» для представителей германской нации предполагало очистку высвобождаемых территорий от представителей так называемых «неисторических» народов, которые априори рассматривались как неполноценные, и как следствие не имеющие каких либо аутентичных достижений в вопросе культуры, искусства и пр. Названные идеи представлены на страницах «Майн Кампф» Гитлера, книги, которая по своей сути явилась программным документом национал-социалистической партии Германии.

Беспрецедентный геноцид славянских народов стал результатом системной, заблаговременно спланированной стратегии по уничтожению и разграблению культурных ценностей народов СССР. Этот фактор подтверждает прагматический характер войны. Задолго до её начала нацистским руководством был разработан генеральный план «Ост» предусматривавший захват и последующую колонизацию славянских земель. Данный документ содержал окончательное решение вопроса о будущем славянских народов. Предполагалось переселение подавляющей части коренного населения из региона Центральной и Восточной Европы в Сибирь. Следом за Польшей колонизация должна была охватить прибалтийские территории, земли РСФСР, Белорусской, Украинской и других республик Советского Союза. В решении «славянского вопроса» максимально чётко проявился античеловеческий, людоедский характер нацистского режима, а также прагматическая политика национал-социалистов в области культуры и в частности библиотечного дела.

В процессе реализации культурной политики на оккупированных территориях, германские идеологи решали комплекс задач имеющих как прямые, так и опосредованные целевые установки. В их числе ключевыми явились: создание предпосылок для формирования антагонизма и разобщения среди местного населения по различным основаниям, подготовка и информационное обеспечение позитивного восприятия инициатив оккупационных властей (например «Новый земельный порядок»), изменение сознания советских граждан для последующего манипулирования и активизации враждебных настроений в советском обществе по отношению к государственным и общественным институтам, а также власти в целом, развитие националистических настроений за счёт популяризации существующих и мнимых противоречий между народами СССР, разложение существующего общественного строя уничтожение основ коллективного хозяйствования и т.п.

Подробный и разносторонний анализ открытых архивных фондов может стать базой для комплексного определения и соответственно фактического доказательства необоснованности и лживости, продвигаемых в настоящее время «новых подходов» в оценке военного периода. Как отмечал великий русский писатель Л.Н. Толстой – «Не ложь, а подобие истины является главнейшим препятствием на пути познания Истины». Сегодня именно обращение к подобию истины, попытки увести повестку дня в сторону выгодную политическим конъюнктурщикам от истории в их чаяниях пересмотреть итоги Второй мировой войны, в достижении конкретных политических и экономических дивидендов, по своей сути является продолжением установок нацистских идеологов, без зазрения совести подтасовывающих факты в реализации своей человеконенавистнической доктрины с позиций иезуитской логики «о непорочности цели оправдывающей любые средства используемые для её достижения».

Для достижения поставленных целей, германские пропагандисты прибегали к методам заигрывания с мирным населением, открывая библиотеки и читальные залы, организовывая издание материалов, в основе которых, как сейчас принято говорить, лежали «фейковые» данные, но взятые не из ниоткуда, а сформулированные и тщательно выверенные в стенах имперского Министерства народного просвещения и пропаганды. Именно, преклонение славян перед истинными ценностями германского народа должно было стать основой последующего воспитания поколений рабов, не знающих своей истории, литературы, не обладающих национальной самоидентичностью и культурным багажом.

Практически с момента создания НСДАП (Национал-социалистическая немецкая рабочая партия), её лидеры уделяли особое внимание вопросам культуры. Повышенный интерес к проблеме формирования новой культурной политики проявился первоначально в Германии, впоследствии нашёл своё отражение и на территории захваченных войсками вермахта западноевропейских стран, а позже Советского Союза. Уничтожению и подмене культуры традиционной для территорий захвачиваемых германскими нацистами, предшествовала длительная и планомерная работа проводимая в Третьем рейхе начиная с 30-х гг. 20-го в. От первых акций по сжиганию книг авторов неугодных нацистскому режиму, германское руководство перешло к формированию ряда специальных организаций на которые возлагалось решение комплекса вопросов связанных с определением и внедрением в реальную практику новой максимально идеологизированной культурной политики всецело подчинённой перспективным интересам германского руководства.

Основной организацией определяющей и продвигающей культурно-политические интересы Третьего рейха стало имперское Министерство народного просвещения и пропаганды, решение о создании которого было принято 11 марта 1933 г. Министром возглавившим новое ведомство ответственное за работу по просвещению и пропаганде в вопросах политики имперского правительства и национальном восстановлении немецкого отечества стал, на тот момент гауляйтер Берлина, Й. Геббельс. В ведении вновь созданной организации находились радио, пресса, кинематография, театр, литература и искусство, музыка, народное творчество  и др. Наряду со структурными подразделениями, находившимися в непосредственном подчинении министерства, оно контролировало германские библиотеки и архивы, издательства, Имперскую палату культуры и целый ряд других организаций.

Примечательно, что ещё до начала Второй мировой войны, в Министерстве создаётся восточный отдел отвечавший за разработку и издание пропагандистских материалов ориентированных на население проживавшее в зоне оккупации, бойцов Красной Армии, а в последствии занятый работой с частями РОА (Русская освободительная армия) генерала Власова.

Библиотеки находились в ведении нескольких отделов, отвечавших за отдельные направления в их работе, но основным спектром вопросов библиотечной деятельности ведал отдел литературы [14]. Сотрудники библиотек создаваемых в зоне оккупации, наряду с другими работниками учреждений культуры и образования, а также сотрудниками местных органов власти определялись германскими идеологами как пропагандисты на местах, что влекло их наделение соответствующими обязанностями. Участие сотрудников местных учреждений образования в работе библиотек активно освещалось в оккупационных периодических изданиях и преподносилось как искренние патриотические поступки [20].

На основании анализа оккупационных периодических изданий, можно сделать вывод о важной роли, которую должны были играть библиотеки в обеспечении работы по манипулированию сознанием местного населения, с точки зрения немецких пропагандистов. И здесь интересен подход к продвижению в газетных материалах идеи о гуманистической миссии германских военных, которые пришли на советскую территорию с целью спасения русского народа от ненавистного ига иудо-большевиков под руководством Иосифа Сталина [18]. Как следует из текстов множества публикаций, граждане Советского Союза стали жертвами большевистского режима организующего бессмысленные продразвёрстки, террор по отношению к обычным людям, гонения и убийства известных русских учёных, поэтов и писателей [19].

Естественно, библиотекам отводилась важнейшая роль по доведению информации из газет до конкретного читателя, обеспечение соответствующей трактовки описываемых в газетных статьях событий, популяризации мероприятий реализуемых оккупационными властями на захваченных территориях, например информирование о Новом земельном порядке [3]. Помимо перечисленного на библиотекарей возлагалась роль по созданию атмосферы нормальной мирной жизни, атрибутами которой наравне со школами, кинотеатрами и официальными периодическими изданиями они являлись. Следует обратить внимание на тот факт, что после изгнания германских войск с территории СССР, массовых уголовных преследований в отношении сотрудников библиотек не последовало, чему способствовал ряд факторов: участие библиотекарей в деятельности местного подполья, работа по сохранению библиотечных фондов от оккупационных властей, которая, что важно, не была эффективно организована органами власти, а стала проявлением прямой инициативы со стороны руководителей и сотрудников библиотек, отсутствие доказательств конкретных деструктивных результатов идеологической работы со стороны библиотек и др.

Вероятно, пропагандистская идея, построенная на открытии большого количества доступных библиотек, во многом осталась только концепцией, так как их восстановление в населённых пунктах, стало во многом формальностью. Об этом свидетельствует порядок финансирования учреждений культуры [15], объёмы комплектования библиотечных фондов, репертуар изданий поступавших в библиотеки, уничтожение значительного количества литературы, приведшее к выхолащиванию фондов, а как следствие потере их привлекательности для реального читателя. Статьи, в которых с бравадой рапортовалось об открытии новых библиотек, публиковались практически в каждом выпуске оккупационных газет, но если внимательно их проанализировать, становится понятно, что это, по сути, типовые перепечатки кочующие из одной газеты в другую, и восхваляющие перед жителями конкретной территории «огромную, неоценимую роль», которую играет германское руководство в восстановлении науки, культуры и образования в городах и сёлах освобождённых от Советской власти.

Наряду с Министерством Геббельса, вопросами библиотечной работы в зоне оккупации, ведало Министерство по вопросам оккупированных восточных территорий. Изначально организация появилась в 1940 году как «Специальный центр по проблемам восточных территорий». Его руководителем являлся Альфред Розенберг известный как автор понятия «расовая теория», руководитель исследовательского института по вопросам национал-социалистической идеологии, глава Внешнеполитического управления НСДАП. Выбор этой кандидатуры был не случаен. А. Розенберг родился на территории Российской империи, в городе Ревель. Он свободно владел русским языком, хорошо знал российскую историю и культуру. Эти знания и приверженность, во многом сформулированной им, расовой теории, а также личное отношение Гитлера определили данное назначение. Принимаемые Розенбергом решения и подготовленные проекты направленные на создание системы выявления и изъятия книжных и документных фондов которыми располагали архивы, государственные и частные библиотеки, предложения по формированию и реализации культурной политики на территориях, планируемых к захвату, привели к тому, что менее чем через месяц после нападения на Советский Союз 17 июля 1941 года Центр оформляется в Министерство, структура которого чётко отображает комплекс решаемых задач.

В структуру входило три управления, среди которых, в рамках данного исследования особый интерес представляют отделы «1-6» и «1-9» из первого Главного управления. В структуре «Отдела 1-6 «Культурная политика», был выделен ряд рабочих групп, курирующих вопросы всеобщей народной культуры, музыки, театра и кино; науки и исследований; публицистики; политики в области школьного образования. Наряду с решением вопросов связанных с реализацией государственной политики в сфере образования, этот отдел ведал вопросами, связанными с деятельностью книгохранилищ и библиотек.

В рамках полномочий «Отдел 1-9» Молодёжь» решались вопросы определения и координации молодёжной политики, периодических изданий ориентированных на молодёжную аудиторию, пропаганды на конкретные целевые группы, тематики книгоиздания для молодёжи, организации различных выставок для этой группы населения, профессионального молодёжного образования, контроля за литературными и пропагандистскими материалами, ориентированными на подрастающее поколение. Естественно, что и другие отделы Первого управления так или иначе были заняты вопросами связанными с обеспечением реализации поставленных задач в сфере библиотечного дела на оккупированных восточных территориях.

Прямым результатом реализуемой Министерством культурной политики стало тотальное разрушение и разграбление культурного достояния Советского народа. Только на территории Орловской области более 80 % библиотек подверглись полному или частичному уничтожению. Минимальный ущерб нанесенный учреждениям социально-культурной сферы составил более 500 миллионов рублей в ценах того времени [7].

Подтверждением целевой установки на глобальное разграбление и уничтожение культурного достояния народов Советского Союза является тот факт, что уже через несколько дней после создания имперского Министерства по вопросам оккупированных восточных территорий, вышел специальный указ зафиксировавший положение о том, что интересы Третьего рейха в сфере культуры охватывают не только все оккупированные на тот момент территории, но также распространяются на земли, которые предполагаются к захвату.

На основании этого указа и ряда приказов Министерства Розенберга, в войсках вермахта формировались специальные подразделения, комплектовавшиеся специалистами в сфере культуры, науки, образования и искусства. Их основной задачей определялось выявление на захваченных территориях организаций располагавших книжными и документными фондами, обеспечение их охраны от местного населения и мародерства со стороны военнослужащих передовых частей. Примером такого распорядительного материала является инструкция № 126/41 для Штаба второй мотомехдивизии, отдельным параграфом которой закреплялось требование к обеспечению сохранности до поступления распоряжения и донесению до соответствующего отдела информации обо всех найденных архивах дел, фондах, картотеках и прочих материалах [17]. Все эти меры были необходимы для оперативного поиска и последующей переправки в рейх рукописных и первопечатных книг, а также других ценных и редких материалов.

Подобные мероприятия проводились и в отношении фондов музеев, что является подтверждением единой методики грабежа культурных ценностей, которыми располагали любые учреждения культуры, оказавшиеся в зоне оккупации. Однако, в отличие от музейных коллекций, фонды библиотек представляли интерес не только с точки зрения прямого грабежа, но и для реализации последующих политических задач, таких как названные выше: идеологическая обработка населения, создание атмосферы нормальной жизни, использование ценных в научном и техническом плане изданий для перспективного изучения германскими специалистами и др.

Работа по выявлению и классификации книжных и документных фондов строилась на основании специальной инструкции подготовленной в ведомстве Розенберга. Она чётко определяла методику работы с библиотечными и архивными фондами, в процессе которой все найденные документы подразделялись на следующие группы: книги ценные с художественной и материальной точки зрения, политическая литература, работы дореволюционных авторов, научная и производственная литература.

В соответствии с этой инструкцией вся не представляющая интерес или опасная с точки зрения нацистских специалистов литература подлежала уничтожению. По результатам предварительного изучения выявленных книг, их названия переводились на немецкий язык и указывались на обложке. Далее, издания ценные в материальном, историческом и научно-технологическом смысле, каталогизировались и отправлялись в Германию. На местах оставлялась только литература, не имеющая реальной ценности и не опасная с точки зрения нацистской идеологии. Именно эти издания, впоследствии составили основу фондов оккупационных библиотек.

Интересен и отбор литературы допущенной к включению в фонды вновь открываемых библиотек. Их основу составляли книги дореволюционных писателей и антисоветская литература. Например, интерес представляет набор книг, сформированный оккупационным отделом агитации и пропаганды для направления в библиотеку города Сольцы (Ленинградская область). В этот перечень вошли книги следующих авторов: И. Солоневич «Потерянные», «Бегство из Советского ада» и «Памир», И. Лукаш «Дьявол», А. Шенцингери «Металл», Ф. Шаляпин «Маска и душа», Р. Робикидзе «Адольф Гитлер», П. Краснов «Белая свитка», Рахманова «Студенты, любовь, ЧК и смерть» [5]. Представленный список позволяет сделать вывод о тематике книг издаваемых для читателей оккупационных библиотек. В большинстве своём это литература пронацистского и антисемитского толка.

В статье, опубликованной в оккупационной газете «Северное слово», её автор приводит список книг наиболее популярных у читателей Вырицкой библиотеки Ленинградской области. Заведующая библиотекой среди авторов, пользующихся наибольшим спросом у читателей, называет произведения, полностью повторяющие ранее приведённый список, это И. Солоневич, Ф. Шаляпин, Шенцингери и др. [2]. В результате анализа комплекса публикаций, чётко прослеживается единая линия, которой следуют германские пропагандисты - они продвигали определённые издания потенциальным читателям, делая им рекламу на страницах оккупационных газет, что в свою очередь было направлено на подготовку населения к восприятию конкретных идеологических установок.

Наряду с указанными авторами, в библиотечной работе на оккупированных территориях широко использовались книги руководителей и идеологов третьего рейха. В их числе одной из наиболее одиозных является «Моя борьба» А. Гитлера. Следует подчеркнуть, что для местного населения предлагались адаптированные варианты в переводе на национальные языки конкретной территории, с соответствующими купюрами, нацеленными на развитие противоречий между отдельными народами Советского Союза.

Естественно, непосредственная работа библиотек с читателями, постоянно отражалась на страницах оккупационных газет. Как правило, они имели форму отчётов о проведении массовых мероприятий, которые представлялись как популярные и востребованные у местного населения. При этом зачастую имел место откровенный подлог, так как установить подлинность фотографий не представлялось возможным. Учитывая тот факт, что на базе библиотек местными коллаборационистами проводились курсы для учителей и работников учреждений культуры можно с высокой степенью вероятности предположить, что фотоматериалы с таких мероприятий и выдавались за отчёты со встреч с читателями.

Одним из подтверждений того факта, что население неохотно приобретало оккупационные периодические издания и посещало новые библиотеки и образовательные учреждения, служит то, что с 1942 года вводятся чёткие нормативы на приобретение газет, наказание для родителей учеников за пропуски школьных занятий [16], контроль за посещаемостью образовательных учреждений со стороны местных администраций [6], на организацию громких читок пропагандистских материалов в библиотеках.

Интерес представляет и тот факт, что в ряде случаев читальни открывались в фойе кинотеатров, посещение которых было также в ряде случаев обязательным, где, по отзывам свидетелей тех событий, демонстрировались идеологические сюжеты и низкосортные картины. Соответственно, перед началом киносеанса зрителям предлагались оккупационные газеты и брошюры, составлявшие основу их фондов.

В результате проводимых мероприятий, германские идеологи создавали на захваченных территориях комплексную систему пропагандистского воздействия. О выполнении поставленной оккупационными властями задачи в рамках отдельно взятого региона отчитывался главный редактор оккупационной газеты «Речь» М. Октан. Так, в июльском выпуске 1942 года, в материале, посвящённом открытию городской библиотеки, он писал - «Орловские граждане имеют теперь в наличии всё для воспитания народа: прессу, искусство, школу и библиотеку» [12]. Из этого следует, что библиотека рассматривалась нацистскими пропагандистами как один из ключевых элементов соответствующего идеологического воздействия на местное население.

 На основании проведённого анализа следует вывод о том, что в процессе реализации библиотечной политики на оккупированной территории германские нацисты решали комплекс задач объединённых общей целевой установкой – дестабилизация национальной библиотечной и книгоиздательской систем, а также разграбление наиболее ценных в материальном и историческом смысле книг и других документов. Эта работа преследовала следующие цели: а) уничтожение полиграфической базы и национальной системы книгоиздания для исключения перспектив использования их возможностей для выпуска патриотической и антифашисткой литературы; б) восстановление только тех типографий, которые определялись в качестве базы для издания коллаборационистских периодических изданий и книг; в) закрытие всех библиотек на захваченной территории для исчёрпывающего, планомерного исследования их фондов и последующей группировки литературы в целях будущего её использования или уничтожения; г) включение библиотек в систему культурно-политической пропаганды и манипулирование сознанием местного населения.

Планы нацистского руководства по включению библиотек в эффективную систему идеологического воздействия на население оккупированных территорий, в полном объёме не были реализованы, что определилось профессиональным сознанием и патриотизмом представителей библиотечной профессии. Следует отметить, что и население оккупированных территорий сопротивлялось оказываемому воздействию, отторгая попытки разрушения и очернения привычных идеалов.

Однако в деле уничтожения и разграбления библиотек и их фондов германские нацисты нанесли непоправимый урон нашей стране. Ужасающая картина предстала после изгнания оккупационных войск с территории Советского Союза. Огромные потери понесли библиотеки РСФСР, Белоруссии и Украины. В ходе исследования ущерба, нанесённого библиотекам Белоруссии в период оккупации, было установлено, что потери составили до 95% от имевшихся книжных фондов [11]. Из более четырёх с половиной тысяч белорусских библиотек большая часть была уничтожена.

Библиотеки Украины также стали жертвами беспощадного уничтожения и грабежа. Германские нацисты полностью уничтожили Черниговскую областную библиотеку, практически исчезли фонды Днепропетровской областной библиотеки и библиотеки Киевского университета. Библиотека им. В.Г. Короленко в Харькове, потеряла до трети своих фондов [1]. Ревизия фондов библиотек, после освобождения, показала, что исчезли наиболее ценные издания. Так, были разграблены хранилища Киево-Печерской лавры. В результате утеряны фонды редчайших документов, собираемые веками грамоты гетманов, коллекции актов и рукописей XV-XVIII веков, архивы киевских митрополитов.

Особо следует отметить потери библиотек РСФСР. Наибольший урон был нанесён библиотекам регионов продолжительное время находившихся в зоне оккупации. Это Ленинградская, Псковская, Московская, Смоленская, Воронежская, Сталинградская, Орловская, Брянская области, Краснодарский и Ставропольский край. В числе многомиллионных потерь библиотек Ленинградской области особо тяжёлыми оказались утраты Петергофской библиотеки Александры Фёдоровны, дворцовой библиотеки Александра III, библиотеки Карла Росси. Псковская область практически лишилась областной библиотеки и подавляющего количества книг из её фонда. Невосполнимые потери понесли библиотеки областного музея (Библия Франциска Скорины (1517 г.), Служебник (1508 г.), фонды библиотеки Пушкинского заповедника в Михайловском, здание которой было сожжено дотла [13].

Книжные фонды библиотек, находившихся в зоне оккупации и на территории наиболее ожесточённых сражений Сталинградской области, были практически полностью потеряны. Практически полностью были утрачены собрания Смоленской областной библиотеки, в фондах которой хранились ценные книги и рукописи XVI века. Та же судьба постигла библиотеку Дорогобужа [8]. После изгнания оккупантов выявлена потеря библиотеки Смоленского музея.

Библиотечная система Орловской области к моменту изгнания оккупантов недосчиталась боле 100 библиотек. В Брянской области нацисты разграбили и уничтожили более 137 библиотек. Курская область потеряла 122 библиотеки и более 3 миллионов единиц хранения [4].

Беспрецедентный ущерб, нанесённый библиотекам Советского Союза в результате варварских действий войск вермахта, явился следствием человеконенавистнической политики построенной на основе расовой теории и реализуемой нацистами политик «выжженной земли» на оккупированных территориях. Культурная политика нацистов, неотъемлемым элементом которой стало библиотечное направление, явилась примером заранее спланированной и чётко продвигаемой деструктивной деятельности захватчиков, нацеленной на разрушение, дестабилизацию и разграбление культурного достояния нашего народа. Главным отличием библиотек от других учреждений сферы культуры, стало то, что их фонды рассматривались оккупантами не только как база для безнаказанного грабежа ценных в культурном, историческом и экономическом плане предметов, но и повсеместное использование библиотек в процессе пропагандистского воздействия на жителей оккупированных территорий, военнослужащих армии Власова и в целом каждого человека до которого могли дотянуться щупальца германской идеологической системы.

Показательным стал и тот момент, что противостояли этой мощной деструктивной системе, наряду с соответствующими Советскими государственными органами, простые библиотекари и рядовые граждане, сделавшие всё возможное для спасения библиотечных фондов и противостояния германской идеологической системе.

 Список источников

1. 1. Архив Министерства культуры Украины, Ф. 1, Оп. 25, Д. 8, Л. 145, 180.
2. 2. Борис, Н. «Дайте книгу про любовь» - Запросы читателей // Северное слово. - 1943. - 12 сент.
3. 3. Выдержки из перевода обращения к местному населению // Немецкая пропаганда в Белоруссии. - Берлин: 1997. - С. 50.
4. 4. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края), Ф.Р-857, Оп. 1, предисловие к ф. Р.-857.
5. 5. ГАНО (Государственный архив Новгородской области), Ф. Р-2113, Оп. 1, Д. 34, Л. 12.
6. 6. Голос народа. - 1942. - 5 нояб. (№28). - С. 4.
7. 7. ГАОО (Государственный архив Орловской области), Ф- П 52, Оп. 2, Д. 512, Л. 1-15.
8. 8. ГАСО (Государственный архив Смоленской области), Ф. 3478, Оп. 1, Д. 7, Л. 1, Д. 4, Л. 27.
9. 9. Мазурицкий, А.М. Книжные потери в годы Великой Отечественной войны: монография / А.М. Мазурицкий. – Москва: МГУКИ, 2004. - 135 с.
10. 10. Мазурицкий, А. М. Главный урок истории: никто не выносит уроков из прошлого: интервью. [Электронный ресурс]// Культура: теория и практика : электронный журнал. - 2019. - № 6. - URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=41728017. - Дата публикации: декабрь 2019.
11. 11. Национальный архив республики Беларусь, Ф.4, Оп. 47, Д.70, Л. 155.
12. 12. По поводу открытия городской библиотеки // Речь. - 1942. - № 79 (5 июля). - С. 3.
13. 13. Псковская правда. -1945. -3 июня.
14. 14. РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), Ф. 17, Оп. 125, Д. 38, Л. 14.
15. 15. РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), Ф. 69, Оп. 1, Д. 1143, Л. 89.
16. 16. РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), Ф. 17, Оп. 125, П. 175, Л. 142.
17. 17. РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), Ф. 17, Оп. 125, П. 52, Л. 4-6.
18. 18. РГВА (Российский государственный военный архив), Ф. 1370, Оп. 1, Д. 24, Л. 241 - 242.
19. 19. Речь. - 1943. - №77. - С. 4.
20. 20. Хороший пример // За Родину. - 1943. - 11 августа (№185). - С. 3

 

Сведения об авторе

Есипов  Александр  Леонидович - кандидат педагогических наук, доцент кафедры библиотечно-информационной деятельности Орловского государственного института культуры.

К оглавлению выпуска