Последние тридцать лет отечественные библиотечная наука и практика находятся в состоянии поиска выхода из экзистенционального кризиса, вызванного сменой общественно-экономического и технологического уклада [1, 2]. Очевидно, что поиск новых форматов библиотечной деятельности невозможен без соответствующего теоретико-методологического обеспечения. Одним из таковых стало Учение о Библиосфере (далее – Учение), разрабатываемое последние несколько лет известным отечественным ученым, профессором А.В. Соколовым [3, 4]. Понимание важности оценки методологического потенциала нового Учения обусловило актуальность данного исследования.

По сложившейся традиции начнем наш анализ с историографического обзора. Анализ литературы показывает, что в научном сообществе наметились две дискуссии. Первая из них касается теоретического обоснования «выращивания ноосферного человека». Несмотря на признание этой задачи как педагогической, Соколов полагает, что при разработке «моделей ноосферного человека» не обойтись без специалистов в области библиосферы, документосферы, иносферы, поскольку, по его мнению, они являются главными действующими лицами в преобразовании техногенной социосферы в постиндустриальную ноосферу [3, c.182]. Развивая этот тезис, он отмечает, что библиотекарям, музейным и культурно-просветительным работникам, обеспечивающим социализацию и гуманистическое образование подрастающего поколения, предстоит выполнить основную работу по выращиванию человеческой и человечной популяции реальной ноосферы.

С поддержкой данного Учения в периодической печати выступили А.Д. Урсул, Ю.Н. Столяров [5, 6]. Актуальность развития данного Учения они связывают с развитием так называемого «ноосферного» образования и с ведущей ролью вузов культуры. С его критикой выступил известный отечественный культуролог А.Я. Флиер [7, 8]. Он рассматривает данное учение как научную сказку (мифологему), порожденную прогрессистским романтизмом науки первой половины XX века, опосредованно отражающую общую направленность изменения отношения человека к природе, но непосредственно разбивающейся о социокультурные реалии человеческой истории и исторически сложившиеся культурные нормативы в этой области [8].

Комментирую данную дискуссию, отметим, что, человек – не животное и не растение, чтобы его «выращивали». Это, во-первых. Во-вторых, вопросы воспитания целесообразно рассматривать в контексте и с учетом современных представлений о педагогике и воспитании. В противном случае это приобретает формы спекуляции. И, наконец, в-третьих. Не стоит преувеличивать возможности библиотечного дела в просвещении и воспитании. Так, по данным Левады-центра (2008) более трех четвертей населения (77%) не пользуются никакими общественными и государственными библиотеками. [9, с.63] Согласно опросам у более половины жителей России к чтению художественной литературы прохладное отношение – ее читают несколько раз в год (27%) или не читают вовсе (28%). По сравнению с 1994 г. в 2 раза сократилась доля тех, которые читают ежедневно или еженедельно. При этом доля молодежи, никогда не читавших журналы или газеты, с 2006 по 2019 г. выросла в 12 раз [10]. Таким образом, говорить о библиотечном деле как значительном факторе в деле воспитания и просвещения не приходится.

Вторая дискуссия, связанная с библиотечным сегментом ноосферы, более чем скромная. С позиций библиотечного дела и библиографии в научной печати выступила Г.Н. Швецова-Водка, положительно в целом оценив Учение [11]. Она отметила, что теоретическая позиция А.В. Соколова, доказывающая единство всех социальных институтов Библиосферы, представляется обоснованной, что подтверждается не только проведенным им терминологическим анализом, но и практикой деятельности соответствующих социальных институтов [11, c. 4]. Комментируя ее оценку, можно сказать, что тезис о единстве таких социальных институтов, как библиотечное и книжное дело, а также библиографии никто и не оспаривал. Таким образом, эвристический потенциал Учения до сих пор не стал предметом широкой научной дискуссии. С учетом ограниченности журнальной публикации мы остановимся лишь на отдельных аспектах Учения.

Начнем с перспективности опоры на учение о ноосфере. Как известно, оно рассматривает влияние разумной человеческой деятельности на природу и на глобальные процессы на нашей планете. Масштаб и сложность решения данной задачи отразились на терминологии данного учения и его методологии. Задачи библиотековедения существенно скоромнее по масштабам и сложности по сравнению с теми, которые ставили перед собой В.Н. Вернадский и его последователи. Отсюда следует, что прямой перенос терминологического аппарата и основных теоретико-методологических положений из учения о ноосфере в теорию Библиосферы методологически некорректно. Косвенно об этом свидетельствует отсутствие в работах Соколова единства в трактовке Библиосферы.

Второе замечания касается обоснованности выделения главного противоречия Библиосферы. В качестве такового Соколов предлагает рассматривать коллизию между книжной культурой, символом которой служит Библиологос, и цифровой культурой, символизируемой Искусственным Интеллектом [4]. Российский Библиологос, пафосно заявляет он, творчески и коллективно созданный поколениями наших предков в течение тысячелетий и что нельзя согласиться с его изгнанием из «оцифрованной» России [4, c. 22].

Мы полагаем, что выделение противоречия в качестве ключевого диалектического положения оправдано в том и только в том случае, когда оно, во-первых, не очевидно, и, во-вторых, его разрешение ведет к развитию. Так, к примеру, один из путей разрешения противоречия между развитием цивилизации и окружающей среды видится во включении техносферы в состав биосферы. Является ли коллизия между книжной и цифровой культурой очевидной и разрешимой? Поиск ответов на этот вопрос мы связываем с раскрытием природы противоречия, т.е. она вызвана сложностями перехода от «буквы к цифре» и перед нами «детская болезнь роста», либо природа «цифры» сама по себе носит антигуманный характер. Ответ на был дан вопрос М.Г. Вохрышевой, которая говорит о цифровом и когнитивном разрывах [12 c. 71-72]. Суть первого разрыва, по ее мнению, заключается в отсутствии у значительно числа пользователей навыков использования новых технологий; второго – в отсутствии навыков работы с самой информацией, с ее новыми формами, с растущим потоком информации и т.д. Очевидно, что перед нами проблема роста и обращение к истории показывает, что с решением аналогичных проблем человечество уже сталкивалось. В-третьих, необходимо установить каким образом данная коллизия соотносится с тезисом о том, что построение цифровой экономики невозможно без цифровизации деятельности учреждений культуры, без перевода целого ряда услуг, включая перевод библиотечных в «цифру». И, наконец, в-четвертых, способна ли современная библиография веб-ресурсов (вебиблиография) в достаточной степени охватить цифровые ресурсы или нет? Таким образом, до тех пор, пока на эти вопросы не будут даны исчерпывающие ответы, данная коллизия рассматривается нами как схоластическая.

Ключевым понятием учения о Библиосфере выступает Библиологос. Обосновывая данное понятие, А. В. Соколов дает исторический обзор зарождения и развития понятия Логоса, акцентируя внимание на двух его базовых концепциях. Первая из них носит религиозно-философский характер. Ее начало было положено еще Гераклитом, который считал, что в мире природы и событий все происходит в соответствии с Логосом, и что это разум Божий, направляющий мир и каждого человека. В дальнейшем идея Логоса как орудия, при помощи которого Бог сотворил мир и управляет им, вошла в целый ряд религиозных и философских учений. В христианстве считается, что Слово или Логос возникло до сотворения мира и пребывало с Богом еще до начала времен и мира, т.е. предшествовало ему. В рамках данных представлений Библиологос трактуется Соколовым как Коллективный разум и производительная сила. Вторая концепция носит культурологический характер. В ней Логос обозначает единство понятия, слова и смысла. Исходя из нее Р. Бартом (1915–1980) была высказана идея логосферы, получившая развитие в работах философов и культурологов. Так, Е. А. Петрова предложила рассматривать логосферу как логопространство, типичное для определенной культурной среды, в рамках которого формируются навыки логического мышления и логическая культура. [13. с. 27]. Иными словами, логопространство складывается исторически, оно имеет национальные особенности и тесно связано с особенностями социальной модели. Данное видение природы логопространства вступает в противоречия с представлениями о ноосфере как едином пространстве. Суммируя вышеизложенное, мы полагаем, что с методологической точки зрения Библиологос – это синкретическое понятие, в котором мистическое доминирует над рациональным. Можно ли рассматривать его в качестве производительной силы применительно к библиотечному делу? В контексте мистического мышления можем, тогда, как в рамках рационального мышления оснований для этого мы не видим.

Подводя краткие итоги, хотим отметить, что поднятые нами вопросы не отрицают высокого научного значения данного Учения. Мы полагаем, что начатая нами дискуссия позволит А. В. Соколову либо уточнить ключевые положения, изложив их в другой редакции, либо признать их ошибочными, заменив новыми. В любом случае разработка Учения такого масштаба оценивается нами как значительный вклад в развитие библиотечной науки и практики.

Список источников

1. 1. Плешкевич Е.А. К вопросу о кризисе отечественного библиотечного дела: есть ли свет в конце туннеля? // Библиосфера. 2019. №3. С. 27–34.
2. 2. Плешкевич Е.А. Спасут ли отечественную библиотеку станки для лазерной резки металла? // Науч. и тех. б-ки. 2019. №8. С.90-98.
3. 3. Соколов А. В. Вестники ноосферы в вузах культуры // Вестник культуры и искусств. 2017. №2 (50). С. 179-184;
4. 4. Соколов А.В., Тургаев А.С. Библиологос и библиотечно-информационное образование // Науч. и тех. б-ки. 2020. №12. С. 15–44.
5. 5. Урсул А.Д. Несколько замечаний о ноосфере // Вестник культуры и искусств. 2017. №3 (51).С. 78–86.
6. 6. Столяров Ю. Н. Пессимизм здесь неуместен: о методологической правомерности разрабатывать теорию ноосферы // Вестник культуры и искусств. 2018. № 2 (54). С. 131–135.
7. 7. Флиер А.Я. Не стоит сказку делать былью // Вестник культуры и искусств. 2017. №3 (51).С.87–90.
8. 8. Флиер А.Я. Культура и проблемы ноосферы: не стоит сказку делать былью // Культура культуры. 2020. №1. С.9/
9. 9. Дубин Б.В. Чтение в России. Проблемы и тенденции / Б.В. Дубин, Н.А.Зоркая. Москва, 2008. 80
10. Досуг и развлечение: опрос, проведенный 24-29.05.2019 [веб-сайт]
11. 10. Левада-Центр Режим доступа : URL to article:https://www.levada.ru/2019/07/01/dosug-i-razvlecheniya/ (дата обращения 10.02.2021)
12. 11. Швецова-Водка Г. Н. Учение о библиосфере – новый вклад в библиотечно-информационную науку // Библиосфера. 2017. № 1. С. 3–9.
13. 12. Вохрышева М.Г. От информационной компетентности – к медиаинформационной // Восьмые Азаровские чтения. Библиотека. Культура. Общество. Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. / Под редакцией И.Ю. Акифьевой. Самара : изд-во СГИК, 2018. С. 69-76.
14. 13. Петрова Е.А. Логосфера как вербально-дискурсивная сфера культуры // Актуальные проблемы права и государства в XXI веке. 2018. Т.10. №2. С. 26-30.

Сведения об авторе

Плешкевич Евгений Александрович, главный научный сотрудник, Государственная публичная научно-техническая библиотека Сибирского отделения Российской академии наук (ГПНТБ СО РАН)

ORCID 0000-0002-8781-7384

РЕЦЕНЗЕНТ

Лопатина Наталья Викторовна - главный редактор журнала, доктор педагогических наук