Состояние отечественного библиотечного дела к 1985 г. было неоднозначным. С одной стороны, имелись общемировые рекордные показатели библиотечной статистики. В начале 1980-х гг. количество библиотек всех типов и видов в СССР равнялось 350–360 тыс. На 1983 г. совокупный библиотечный фонд увеличился до 5 млрд. экз. Суммарное число читателей библиотек к 1986 г. составляло около 220-230 млн. человек. [1, с. 325–326; 2; 3, с.248; 4; 5, с.33] В марте 1984 г. Президиумом союзного Верховного Совета было утверждено «Положение о библиотечном деле в СССР», включавшее все передовые для социалистической библиотечной отрасли установления.

  С другой стороны, уровень государственной библиотечной политики со второй половины 1970-х гг. снижался. Более того, ряд важнейших направлений этой политики становился не адекватным, инерционным и даже деструктивным и фактически подрывал советское библиотечное строительство.

  «Ветер перемен» в библиотечной отрасли стал совершенно очевиден после январского 1987 г. Пленума Центрального комитета партии. Вообще, этот Пленум, как считают современные историки [6; 7], явился поворотным и знаковым в рассматриваемый период. На нем произошли важные кадровые изменения. Так, кандидатом в члены Политбюро ЦК стал едва ли не главный «прораб» перестройки А.Н. Яковлев (всего через 5 месяцев переведен в полноправные члены этого высшего руководящего органа) и т.п.

   На январском 1987 г. Пленуме произошло коренное изменение избирательной системы страны. По предложению М.С. Горбачева, чтобы преодолеть факторы, «тормозящие перестройку» и активизировать «инициативу масс», вводились выборы в органы власти разного уровня на альтернативной основе согласно «демократическим принципам».

    Сразу после январского Пленума и в духе его решений окончательно формируется так называемая «политика гласности», формальный отказ от цензуры и т.д. Можно говорить о начавшемся обвале каркаса советской идеологии, который к 1990—1991 гг. перешел в политическую капитуляцию перед «западными ценностями».

     Библиотеки как идеологические учреждения не могли не среагировать на принципиальные перемены в государственной политике. Вся их деятельность, начиная от комплектования фондов, организации массовых мероприятий и до индивидуального обслуживания читателей оказалась серьезно скорректирована. Впоследствии эти изменения только нарастали.

     Наиболее крупным по своему содержанию документом наступившего «горбачевского» периода стали «Основные направления развития библиотечного дела в стране на 1986—1990 годы и на период до 2000 года», принятые Государственной межведомственной библиотечной комиссией 18 мая 1987 г. [5, с.32-50] В нем были заложены крупные перспективы развития отрасли.

     Как было принято в СССР, документ начинался с перечисления достижений. Так, «По сравнению с 10-й пятилеткой число читателей библиотек увеличилось более чем на 5%, библиотеками пользуется более 230 млн. читателей. Ежегодная книговыдача возросла почти на 11% и превысила 6 млрд. экз. …За годы 11-й пятилетки подготовлено около 106 тыс. специалистов с высшим и средним библиотечным образованием. В настоящее время почти 60% работников массовых библиотек имеют специальное библиотечное образование» [5, с. 33-34].

    Тем не менее, «Идеологическая, воспитательная, пропагандистская работа библиотек не в полной мере соответствует требованиям времени. …Нередко библиотекари плохо знают новую литературу… Многие «незаслуженно забытые» книги не доходят до читателей из-за плохо организованной информации. … Крупные неиспользованные резервы имеются в работе библиотек с молодежью, в организации разумного и интересного использования свободного времени. Серьезные недостатки имеются еще в комплектовании, использовании и сохранности книжных фондов библиотек. Не полностью удовлетворяется массовый читательский спрос на художественную, детскую, справочную литературу» [5].

    ГМБК подтвердила недостатки проведенной библиотечной централизации. «Распространенным явлением продолжают оставаться неравномерное распределение литературы между филиалами централизованных библиотечных систем, необоснованное направление в центральные библиотеки большей части новых поступлений. Медленными темпами развивается внутрисистемный книгообмен» [5]. Межбиблиотечный абонемент работал с заметными сбоями. По прежнему слабой оставалась координация и взаимоиспользование фондов библиотек разных ведомств.

    Власти не смогли преодолеть «…неравномерность в размещении сети библиотек; остро нуждаются в библиотеках жители… крупных сельских населенных пунктов, новостроек Сибири, Дальнего Востока, Казахстана, Средней Азии, Байкало-Амурской магистрали и др.» Однако, как мы уже отмечали [3, с.252-253], приоритетное открытие библиотек в Сибири или Приморье вступало бы в противоречие с годами сложившейся национальной политикой, формальными критериями советского планирования и отчетности. Поэтому   финансы и ресурсы по-прежнему шли из союзного бюджета в ту же Молдавию или Прибалтику, где культурное обеспечение было выше, чем даже в "освоенных" регионах России.

    В документе ГМБК отмечались «недостатки в подготовке, распределении и закреплении кадров. …Органы культуры не всегда проявляют достаточную активность в создании нормальных жилищно-бытовых условий выпускникам библиотечных учебных заведений, организации морального и материального поощрения лучших работников библиотек. Практически не снижается текучесть кадров библиотек…» [5].

    Имелись большие претензии к качеству управления библиотечной отраслью страны. «Не разработана методика межведомственного планирования развития библиотечного дела… Нет должной координации в работе методических центров для библиотек различных ведомств, …выявлении, пропаганде и распространении передового библиотечного опыта. Отсутствуют современные научно обоснованные критерии оценки деятельности библиотек, что в значительной мере ограничивает возможность организации творческого соревнования между библиотекарями» [5].

   С отсутствием объективных критериев были напрямую связаны проблемы отчетности библиотек. «Зачастую живая реальная работа с читателями подменяется подсчетом множества «спущенных сверху» показателей, подготовкой цифровых отчетов, справок и т.п. Органы культуры и методические центры традиционно измеряют деятельность библиотек по количественным показателям, что в ряде случаев приводит к припискам, искажению объективного состояния библиотечного обслуживания населения» [5]. Показательно, что «наверху» хорошо знали про приписки и искажение отчетности и не стали это скрывать.

    Достаточно подробно показывались недостатки профильных научных исследований. «Не преодолен отрыв научно-исследовательской работы от нужд библиотечной практики; не ликвидировано мелкотемье… Не принес реальных конкретных результатов, которые могли бы внедряться в практику, ряд дорогостоящих НИР. Редко проводятся научные эксперименты, не создаются постоянные базы для практической апробации результатов научных исследований. …Ослабили работу многие научные советы по ведущим проблемам библиотековедения. Требует улучшения подготовка научных кадров» [5].

    В завершении перечисления негативных аспектов, упоминалась хронически отстающая материально-техническая база библиотек, «…медленными темпами осуществляется строительство и реконструкция библиотечных зданий, оснащение библиотек необходимыми техническими средствами, библиотечным оборудованием» [5]. В целом, в документе была дана адекватная картина состояния советской библиотечной сферы.

    Однако разработчики комментируемого решения ГМБК от 18 мая 1987 г.  еще были настроены оптимистично. Чего стоит хотя бы такой пассаж: «В 12-й пятилетке предстоит поднять на качественно новую ступень все библиотечное дело в стране, преодолеть ошибки и недостатки в работе, направить потенциал библиотек на выполнение задач, выдвинутых XXVII съездом КПСС» [5].

   Соответственно, перед библиотеками СССР ставились на 1986—1990 гг. (и опосредовано на долгосрочную перспективу до 2000 г.) значимые и крупные задачи. Помимо общих благопожеланий (повысить, улучшить и т.п.), имелись, разумеется, конкретные цели. Любопытно, что одной из первых упоминалась следующая: «Углубить совместную работу библиотек, телевидения, печати и радио по пропаганде лучших книг и возможностей библиотек». [5, с.37] Общество все яснее понимало значение СМИ, но как уже отмечалось, развитие «перестроечного» телевидения и радиовещания пошло не по просветительскому направлению, от слова «наоборот».

    Очевидными причинами здесь стали коммерция и политика. Просвещение никогда не приносит сиюминутной коммерческой прибыли, а в годы перестройки все оказалось заточено именно под нее. Кроме того, политические манипуляторы, пришедшие к власти, были совершенно не заинтересованы в просвещении народа. Ведь малообразованными, непонимающими сути происходящего людьми всегда легче управлять.

     Из других задач, заявленных ГМБК, обратим внимание на углубление политики библиотечной централизации в 1986—1990 гг. Так, надлежало «Закончить полную или частичную централизацию медицинских, сельскохозяйственных библиотек. Продолжить эксперименты по межведомственной централизации государственных детских и школьных библиотек» [5].

      В русле централизации требовалось «проводить курс на объединение и взаимоиспользование ресурсов библиотек различных ведомств и органов научно-технической информации». [5, с.41] Одной из главных задач всей 12-й пятилетки объявлялось «планомерное формирование единого библиотечного фонда страны как системы взаимодополняющих и взаимоиспользуемых фондов библиотек». Для этого надо «полнее реализовывать право библиотек на первоочередное комплектование литературой. Полностью обеспечить к 1990 году плановое комплектование через библиотечные коллекторы библиотек всех систем и ведомств». [5, с. 43]

     Осознавая, что коренным недостатком провозглашенной централизации явился неэффективный и формальный межбиблиотечный абонемент, ГМБК подчеркнула его важнейшую функциональную роль: «расширить и активизировать участие библиотек в единой общегосударственной системе МБА, добиться использования МБА всеми библиотеками системы МК СССР. На всех уровнях системы принять меры к сокращению сроков прохождения требований, повысить полноту удовлетворения заказов по МБА» [5].

      Вновь мы должны указать на невыполнение этого ключевого задания ГМБК даже массовыми библиотеками, не говоря уже о межведомственном МБА. Библиотечные работники так и не получили мотивацию на довольно затратные по времени и хлопотные операции по формированию, отправке заказов по МБА, получению литературы, контролю за ней и последующему ее возврату. Итог – единичные случаи применения МБА в советских библиотеках, постоянные неинформирование и дезинформация библиотекарями читателей об их реальных правах и возможностях, предоставляемых межбиблиотечным абонементом.

   Следует отдать должное анонимным специалистам-разработчикам документа. Они выделили практически все болевые точки библиотечной деятельности того периода, более того, квалифицированно обратились в перспективу. Так, в частности, надлежало «Принять меры по созданию Государственной автоматизированной библиотечной системы (ГАБС) страны, включающей комплексное оснащение библиотек средствами автоматизации и механизации; координировать развитие автоматизированных информационно-библиотечных систем различных ведомств, обеспечить их взаимодействие с ГАСНТИ» [5, с.45].

   Вместе с тем, должна была продолжиться работа по автоматизации библиотечных процессов в крупнейших библиотеках страны (ГБЛ, ГПНТБ СССР, БАН, ЦНСХБ и др.). Одновременно планировалось развивать автоматизацию научно-технических библиотек Украинской, Азербайджанской, Литовской ССР, иных регионов, «…создать автоматизированные библиотечные центры  на базе Тульской и Волгоградской областных библиотек, государственных библиотек Литовской и Грузинской ССР» [5].

   Памятуя о слабом уровне управления библиотечным делом, ГМБК постановила «Планомерно укреплять централизованные начала в руководстве единой библиотечной системой; упорядочить систему планирования, учета и отчетности, организации и контроля за деятельностью библиотек. Отметим, что задачи управления отраслью напрямую связывались с «обеспечением последовательной реализации Положения о библиотечном деле в СССР» от 13 марта 1984 г. [5, с.47].

     Во второй половине 1980-х гг. библиотеки не могли стоять вне научно-технического прогресса, достижений «…электронно-вычислительной и иной новой техники». Следовало принять меры «к широкому внедрению автоматизации процессов комплектования и обработки библиотечных фондов, обслуживания читателей, управления библиотеками» [5]. Сегодня мы знаем, что и эта задача оказалась не выполнена в указанный срок. И дело далеко не только в отсутствии финансовых ресурсов. Нам очевидны просчеты на высшем управленческом уровне, в частности, в недооценке значимости компьютеризации библиотечного дела. Причем, подобные изъяны в государственной библиотечной политике закономерно рождают вопрос о низкой квалификации высоких руководителей или их сознательном бездействии.         

    В 2010-х – 2020-х гг. популярной у нас стала концепция библиотеки как «третьего места». Но данная идея отнюдь не нова и не оригинальна. В рассматриваемом документе, например, особо отмечалась задача «всемерного содействия» деятельности библиотек по организации досуга населения. При возможности следовало «создавать на базе библиотек центры эстетического воспитания, центры развития любительских интересов, центры досуга и др. …Провести Всесоюзный смотр-конкурс массовых библиотек под девизом «Книга, библиотека и досуг населения» [5, с.39-40].

    Комментируемое решение ГМБК вышло в свет в противоречивый 1987 год. В нем присутствуют составные части как советской, так и «перестроечной» эпох. К примеру, Государственная Комиссия требовала «поднять уровень атеистической работы библиотек», преодолевать «религиозные предрассудки», бороться против «реакционной сущности различных религиозных течений», «оказывать наступательное противодействие зарубежной пропаганде в связи с 1000-летием введения христианства на Руси» [5, с.39]. Однако уже через год высшая и формально еще коммунистическая власть не только санкционировала широчайшее открытое празднование этого исторического юбилея, но и сама участвовала в некоторых ключевых мероприятиях.

    После январского 1987 г. Пленума ЦК КПСС не удивляют ряд «перестроечных» фрагментов документа ГМБК: «Последовательно проводить линию на демократизацию в библиотечном деле, усиление гласности работы библиотек, организацию общественного контроля за их деятельностью» [5, с.48], «Расширять в библиотеках разных ведомств предоставление платных услуг читателям.» [5, с.41]

    И в то же время, ГМБК обязывала «Коренным образом углубить изучение процессов, характеризующих кризис буржуазного библиотековедения; развивать наступательный характер критики взглядов буржуазных идеологов в области библиотечного дела. …Развивать на равноправной и взаимовыгодной основе связи с библиотеками капиталистических стран, используя их для…разоблачения антинародной агрессивной сущности империализма, его политики и идеологии» [5, с.49].

    Итоговую характеристику данного решения ГМБК можно свести к следующему. Его содержание, несомненно, было конструктивным и актуальным для библиотечной деятельности в СССР. Если хотя бы часть планов оказалась реализована, советские библиотеки вышли бы на новый качественный уровень библиотечного обслуживания народа. Однако комментируемый документ ГМБК – показательный пример невыполнения плановых задач. Он, к сожалению, остался в библиотечной истории лишь набором правильных, позитивных фраз. 

    После 1988 г. в библиотечном деле СССР начался спад, переходящий в обвал. В экономике, идеологии и социуме страны пошли процессы столь разрушительной силы, что о государственных библиотечных проектах пришлось забыть.

     Характеризуя реальное состояние отрасли, следует начать с финансирования библиотек. Оно и раньше было далеко не оптимальным, «остаточным». Но теперь произошел фактический отказ государственной власти от поддержки «нерентабельных учреждений», к которым, естественно, отнесли библиотеки. Он объяснялся, в том числе, общим экономическим упадком СССР в результате «перестроечных» экспериментов в промышленности, сельском хозяйстве, торговле и т.п. Заметим, что обыденной и тривиальной стала практика невыполнения громогласно заявленных с высоких трибун целей и задач.

     Крупные удары по союзной экономике были нанесены «странными» катастрофами в Чернобыле, Спитаке, Арзамасе и др. Все они требовали крупных, а подчас гигантских ресурсов на преодоление последствий, заметно подрывали союзный бюджет. Например, Чернобыльский саркофаг стал одним из самых дорогостоящих объектов в Новой истории человечества.

     Одновременно, бывшие братские республики, вставшие на путь выхода из СССР, напоследок рвали бюджет умирающего государства по принципу «кто сколько проглотит». Высшая власть отстранилась от защиты общесоюзных интересов, фактически поощряя сепаратизм в любых проявлениях.

     Не удивительно, что в бедственных обстоятельствах конца 1980-х гг. в отрасли снова появляются и поддерживаются прессой идеи платности библиотечного обслуживания. Их начинают пропагандировать даже некоторые библиотечные специалисты, не знакомые с профильной историей. Как хорошо известно нам – историкам, - введение платности неотвратимо приносило немало вреда библиотечной сфере и в XIX, и в XX столетиях. [См. подробнее: 8, с.27-52]

     Вот и в конце «перестройки» платность в библиотеках не помогла выйти из системного кризиса, а только углубила его. Сколько ни будь серьезных финансовых средств библиотечным «менеджерам» собрать не удалось, зато малообеспеченные читатели, коих оказалось так много в массовых библиотеках, вынужденно отказывались от ставших платными библиотечных услуг.

     Официальная статистика засвидетельствовала уменьшение числа читателей, посещений и книговыдачи в стране уже в первые годы перестройки. Так, контингент читателей общедоступных библиотек в СССР уменьшилось со 150,0 млн. чел. в 1985 г. до 141,5 млн. в 1988-м. Тогда же книговыдача снизилась с 3,2 млрд. на 300 млн. единиц. Если в 1986 г. библиотеки посетили 116,5 млн. чел., то в 1988 г. – только 103 млн. и т.п. [9, с.119] После 1988 г. ситуация еще более осложнилась.

     Принципиальный процесс, запущенный в исследуемый период – это формальный отказ от идеологической цензуры в стране. Действительно, в русле политики «гласности» с 1987 г. в библиотечной сфере постепенно снимались советские догматические «перегибы», что с одной стороны, положительно отразилось на содержании фондов библиотек и обслуживании читателей. В обществе появилось множество новых идей, оценок, подходов и т.п. 25 октября 1991 г. был ликвидирован Главлит СССР, цензурное ведомство, в свое время наводившее ужас на ученых, деятелей искусства, писателей и их читателей. [10]

     Однако в тех конкретно-исторических обстоятельствах, как это ни печально, отказ от цензуры привел к разбалансированию сложившихся государственных и идеологических устоев, «раскачиванию лодки», дестабилизации ситуации в нашей стране, резкому взрыву сепаратизма и т.п. Что стало одним из действенных факторов развала СССР.

     Следует отметить и изменения в области международного библиотечного сотрудничества. Стали убираться разнообразные «занавесы», ограничения, взаимные санкции. Тем не менее, и здесь все было не однозначно. Конечно, взаимодействие с ведущими библиотечными державами имело свои очевидные положительные стороны. Но довольно скоро выяснилось, что международное сотрудничество происходит не на равноправной основе. СССР отдавал больше, чем получал от зарубежных стран.

     Руководители советского библиотечного дела, директора крупных библиотек, научно-административная элита стали ездить в загранкомандировки, участвовать в интернациональных мероприятиях за счет принимающей стороны, получать гранты. Но за подобные удовольствия приходилось время от времени «учитывать интересы» иностранного партнера. К сожалению, нередко они учитывались за счет интересов советской библиотечной сферы и отечественных читателей, которые фактически «обкрадывались» в разных формах.

     Начались стажировки студентов и молодых специалистов в США, Европу и прочие богатые страны. Но немало наших соотечественников, прошедших данные мероприятия, в итоге уехали туда надолго или навсегда. Осуществлялась обширная «утечка мозгов и талантов», сильно ударившая по нашей науке, образованию, культуре, экономике и др. 

     Общий упадок СССР в годы «перестройки» запустил и такой ослабляющий отрасль процесс как реституция библиотечных коллекций. Вопреки всем международным договоренностям, принятым, в частности, на Ялтинской и Потсдамской конференциях держав-победительниц 1945 г. [см. подробнее: 11; 12], от нашей страны начали требовать возврата фондов, вывезенных из Германии после Победы над нацизмом. Отметим, что перемещенные в Советский Союз коллекции явились законной и справедливой, хотя далеко не полной, компенсацией гигантского ущерба, нанесенного агрессией Третьего Рейха против нашей родины. Напомним, что военные потери совокупного советского библиотечного фонда составили по разным оценкам от 150 до 200 млн. экз. Для сравнения в победивший СССР поступило из Германии около 10 млн. экз. [12, с.80, с.119]

     Помимо вывода ценных библиотечных ресурсов из нашей страны, реституция времени «перестройки» имела сильное негативное психологическое воздействие на библиотечную общественность. Последняя видела открытое разрушение отечественной библиотечной сферы, фактически поощряемое властями под предлогом соответствия неким «общечеловеческим ценностям». Библиотечный профессионалитет оказался на годы ввергнут в состояние депрессии и апатии, не мог активно противостоять разраставшимся деструктивным процессам.

     В заключение следует признать выбранное время трагедийным как для всего Советского Союза, так и для библиотечной сферы, в частности. Разрушительные процессы в культуре, образовании, просвещении повлияли не только на жизнь современников «перестройки», но и новых поколений граждан Российской Федерации конца XX – XXI вв. Из этого исторического опыта важно сделать верные выводы на будущее.

 

Список источников

1. 1. Абрамов К.И. История библиотечного дела в СССР.Москва: Книга, 1980. 352 с.
2. 2. Карташов Н.С. Актуальные проблемы советского библиотековедения // Актуальные вопросы библиотечной работы. Теория и практика. Москва: Книга, 1984. С.13–30.
3. 3. Глазков М.Н. Эволюция государственной библиотечной политики в Советскую эпоху (1917-1991): монография. Орел: Изд. «Орловский государственный институт культуры», 2022. 288 с.
4. 4. Народное образование и культура в СССР. Стат. сборник. Москва: Финансы и статистика, 1989. 432 с.
5. 5. Руководящие материалы по библиотечному делу: справочник. Москва: Книжная палата, 1988. 288 с.
6. 6. Островский А.В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. Москва: Крымский мост-9Д, 2011. 864 с.
7. 7. Спицын Е.Ю. Россия – Советский Союз 1946—1991 гг. Полный курс истории России. Москва: Концептуал, 2015. 512 с.
8. 8. Глазков М.Н. Массове библиотеки в контексте культурно-исторического пути России 1921-1941 гг.: монография. Москва, МГУКИ, 2004. 236 с.
9. 9. Абрамов К.И. История библиотечного дела в России: учеб. пособие. Ч.2. Москва: Либерея, 2001. 160 с.
10. 10. Блюм А.В. Закат Главлита. Как разрушалась система советской цензуры: Документальная хроника 1985-1991 гг. Книга: исследования и материалы. Сборник 71. Москва: ТЕРРА, 1995. С.168-187.
11. 11. Мазурицкий А.М. Вторая мировая война и книжные утраты России и Германии: в 2 ч. Ч.2. Реституционные процессы в послевоенный период. Москва: МГУКИ, 2010. 164 с.
12. 12. Мазурицкий А.М. Библиотеки в годы Великой Отечественной войны: учеб. пособие. Орел: Изд. «Орловский гос. институт культуры», 2020. 139 с.

 

Сведения об авторе

Глазков Михаил Николаевич – доктор педагогических наук; профессор кафедры библиотечно-информационных наук, Московский государственный институт культуры

К оглавлению выпуска