РОМАН А.С.ПУШКИНА “ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН”. ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ПОЭТА И СОВРЕМЕННАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ СРЕДА: ОПЕРЕЖАЯ ЭПОХУ Сляднева Н.А.
Модернизация истории — распространенная, хотя и уязвимая с точки зрения правомерности и истинности получаемых результатов, научная методология и социальная технология. Применяемая тоталитарными и авторитарными политическими режимами в целях корректировки истории и оправдания неправедного настоящего, данная технология вполне заслуженно трактуется как социальное зло и способ идеологического насилия. Однако волюнтаризм и произвол по отношению к прошлому в духе знаменитого романа Оруэлла отнюдь не являются неизбежными спутниками применения упомянутой технологии.
В свете информологического подхода принцип непредсказуемости истории, методология модернизации истории в ходе исторических реконструкций должны рассматриваться как объективная закономерность исторического мышления, как единственно возможная реализация исторического метода. Исторические реконструкции всегда осуществлялись и осуществляются с позиций современности Неисчерпаемость реальности и возможностей ее познания, смена научных парадигм и картин мира под влиянием научного и социального прогресса периодически приводят к плавным или кардинальным переменам, которые требуют объяснения не только с позиций актуального знания, но и в контексте прошлого, предполагают выявление своих предпосылок, поиск праформ, реконструкции путей генезиса. Именно поэтому гипотезы о происхождении инноваций всегда будут менять и модернизировать наши представления о прошлом. Очевидно, что наиболее радикальные инновации ведут за собой и наиболее радикальные изменения исторического видения тех или иных феноменов.
С этой точки зрения именно информационная феноменология обещает наиболее кардинальные изменения во взглядах на прошлое. На рубеже ХХ и ХХ1 столетий острие научно-технического и социального прогресса совпадает с вектором развития информационных технологий. Новые технологии гипнотизируют общественность, их возможности сакрализируются, инструменты одушевляются и фетишизируются, нажатие кнопки «Enter» уподобляется акту божественного творения новых виртуальных миров, а результат обольщает своим жизнеподобием как мифологическая сирена. Инерция анимации всех продуктов компьютеризации столь сильна, что пользователи и теоретики нередко забывают, что имеют дело всего лишь с артефактами. Известным оправданием может служить лишь то, что никогда дотоле человечество не имело таких разнообразных возможностей экстериоризации и практического оперирования опредмеченным содержанием своего внутреннего мира, индивидуального сознания, законы которого изучены и объяснены еще в недостаточной мере, а, следовательно, мифологизированы, как и все непознанное.
Модный светский лексикон современной компьютерной тусовки ( «О вы, разрозненные томы из библиотеки чертей»): гипертекст, экспертные системы, гипермультимедиа, визуализация данных, виртуальная трехмерность, интерактивность и т.п. будоражит умы иллюзией изобретения, высвобождения подобно сказочному джинну из бутылки нечеловеческих, сверхчеловеческих возможностей из электронного «ящика». Однако все это есть не что иное, как реализованные в компьютерных технологиях «подсмотренные», схваченные на лету разработчиками в их неуловимости элементы индивидуальной творческой лаборатории естественного человеческого интеллекта.
Более того, нередко в компьютерных системах актуализируются интеллектуальные технологии маргинального характера, оттесненные на задний план исторической эволюции доминирующими способами информационных коммуникаций, но не исчерпавшие свой информационно-эвристический и эстетический потенциал. ( «Есть нечто, о чем говорят — смотри, вот это новое, - но это уже было в веках, бывших прежде нас» Экклезиаст). Воистину, универсальность библейских истин.
Исторические корни, праформы суперновейших компьютерных технологий, понимаемых как моделирование базовых свойств и приемов человеческого сознания, обнаруживаются в духовной культуре прошлого, в интеллектуальном наследии самых различных эпох. Поэтому, предвидя возможные укоры и обвинения в профанации, неуважении к наследию великого поэта, в бесцеремонной модернизации его художественных методов, попытаемся провести объективные параллели между художественными приемами, созданными А.С. Пушкиным, и информационными технологиями наших дней.
Ведущая тенденция развития новейших компьютерных технологий – поиск все более совершенных, синтетичных способов оперирования информацией. Но прорывы к эффективному, нетрадиционному представлению информации можно было наблюдать во многих продуктах человеческого гения, стремящегося наиболее полно выразить свой внутренний мир. С этой точки зрения, творчество выдающихся художников можно рассматривать как лабораторию перспективных методов информооперирования. По-видимому, художественно-эстетическое моделирование – это генеральная линия поиска эффективных информационных технологий, ибо использует все ресурсы человеческого сознания. А.С. Пушкин как создатель уникального художественного мира – тому блестящий пример.
Используя современную терминологию, можно утверждать, что художественное наследие А.С. Пушкина - это максимально синтетический гипермультимедийный виртуальный художественный мир. В наиболее яркой форме свойство синтетичности художественно-информационных технологий проявилось в романе «Евгений Онегин».
Прежде всего — это роман с ярко выраженной гипертекстовой структурой. Гипертекст понимается как способ нелинейной организации информационного массива, обеспечивающий ассоциативно-семантические связи между фрагментами, благодаря чему возможны вариативное, многоплановое оперирование данной информацией. Именно гипертекст является базовой структурой информационного ресурса индивидуального человеческого сознания, в котором единовременно существуют, взаимодействуют и преобразуются образы прошлого, чувства и впечатления, абстрактные концепции, рациональные знания, модели поведения и т.п.
Индивидуальное сознание человека можно рассматривать как информационный гомеостат, соединяющий внутренний мир (содержание, структуру и операциональную систему сознания) и внешнюю информационную среду. Данный гомеостат представляет собой сложную информационную систему с многоканальным вводом информации от различных внешних источников, с уникальными возможностями многоаспектного комплексирования информационных мыслеобразов и их многократной диверсификации и с почти столь же многоканальным выводом информации во внешнюю информационную среду.
К сожалению, целый ряд каналов, эффективно осуществляющих ввод информации из внешней среды, не был приспособлен в ходе биологической эволюции в той же степени и для вывода информации, для обратной информационной связи со средой. Это объясняется тем, что информационный обмен в гомеостате «биологический организм — внешняя среда» базировался прежде всего на обмене материальными субстратами — носителями структурной информации (обмен веществ, генетический код), а не на специализированной информационной коммуникации. Последняя имела вспомогательное, подчиненное значение и осуществлялась в форме животных сигналов. Из них в дальнейшем развилось все богатство первой и второй сигнальных систем человека и все каналы социально-информационных коммуникаций. Однако такие значимые каналы ввода информации, как слух, зрение, внутренняя сенсорика, обоняние так и не стали действенными каналами вывода информации, каналами коммуникации. Для кодирования информационных сообщений и их передачи человек стал использовать осязание (двусторонний канал), речь, мимику, пластику, различные мануальные технологиии (жестикуляцию, рисунок), материальные носители (дописьменные и письменные документы) и т.д.
Во все исторические времена человек стремился транслировать через коммуникационные каналы все богатство природного гипертекста своего сознания, однако этому препятствовали ограниченные возможности каналов вывода информации. Вследствие доминанты вербального коммуникативного формата это информационное многообразие в процессе общения, трансляции от человека к человеку стало трансформироваться в линейное моносмысловое сообщение. Одновременно не прекращались поиски более гибких, синтетичных способов выявления (экстериоризации) и передачи всего богатства содержательного (рационального) и сенсорного (чувственно-образного) гипертекста, рождающегося в индивидуальном сознании. На это были нацелены новые информационные технологии, виды духовного творчества, в первую очередь различные искусства, пытавшиеся в своем специфическом материале и своими средствами выразить мысль, образ, ощущение, эмоцию, волевой импульс в их разнообразных композициях.
С этой точки зрения «Евгений Онегин» – это гениальный эксперимент, попытка преодоления жесткого диктата вербального коммуникативного формата. Гипертекстовость художественной структуры романа не оставляет сомнений.
Основой любой гипертекстовой информационной системы является базовый массив, организованный любым из известных способов структурирования информации (формальным, смысловым) и состоящий из информационных объектов любого типа (тексты, мультимедийные фрагменты, фактографические данные, документографические записи и их сочетания). Единый массив текста романа можно рассматривать как полнотекстовую базу данных, структурированную на текстовые фрагменты, объединенные логикой повествовательной фабулы. Роман расчленен на знаменитые пушкинские главы и строфы, образующие смысловые фрагменты, которые соединены лишь на первый, формальный взгляд в некую линейную последовательность повествования, продиктованного фабулой. Поэтому полнотекстовый массив романа может быть воспринят в традиционной линейной последовательности.
Надтекстовый (гипертекстовый) уровень восприятия базового массива обеспечивается совокупностью гипертекстовых связей (отсылок) между информационными фрагментами, навигация по которым должна обеспечить дополнительные варианты смыслового анализа представленной в массиве информации, индивидуализацию прочтения данной информации различными пользователями, тем самым — приращение содержательной емкости массива, порождения в нем новых смыслов. Богатство возможностей перекомпоновки исходного массива (диверсификации его смыслов) в процессе использования гипертекста зависят от разнообразия типов гипертекстовых связей (и, естественно, изначальной смысловой емкости массива).
С этой точки зрения традиционная линейность чтения романа — лишь видимость, уступка традиции привычной коммуникации: за ней раскрывается авторский вариант нелинейной навигации по (заметим в скобках, это авторская четко сформулированная оценка) собранью «пестрых глав», являющихся результатом «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» (мультимедийность), сквозь «даль свободного романа», не столь не ясно различимого в магическом кристалле вдохновения поэта, сколь сознательно им выстроенного со многими «противоречиями» и отступлениями от классицистского линейного порядка, в чем он иронически кается пред эпической музой ( «не дай блуждать мне вкось и вкрив»), Причем, кается совершенно неискренне, ибо это блуждание, по лабиринтам которого за автором покорно следует читатель, и есть художественная сверхзадача, блистательно, новаторски задуманная и так же реализованная, — это и есть первичный фабульный гипертекст. Он представляет лишь один тип гиперсвязей в романе.
Заметим, что покорно по авторской навигационной схеме идет лишь тот, кто роман читает впервые. А затем вступают в силу запасные возможности для навигации по неисчерпаемому, поистине энциклопедичному содержанию текста (а также контекста и подтекста) романа. Одни из них гипертекстовыми прямыми отсылками начертал сам А.С. Пушкин. Знаменитые «отступления»: балы столичные, сельские, из воспоминаний автора и из опыта героя (прямая отсылка от бала у Лариных к петербургскому – «смотрите первую тетрадь»); образ Онегина, едущего на почтовых проститься с умирающим дядей, повторяющийся дважды – в первых и последних строфах первой главы, причем, во втором упоминании с прямой отсылкой к началу ( «и тем я начал свой роман»). Неоднократные заявленные обрывы, перебивки линейной логики, когда автор приглашает читателя то временно оставить героя, то призывает вернуться к нему, то обещает дать со временем отчет о судьбе героя и т.п., также входят в арсенал гипертекста, предполагающего не только функцию быстрого переноса пользователя от фрагмента к фрагменту, но и функцию «history» — возврата к исходным стадиям навигации по тексту.
Другие ассоциативные гипертекстовые связи прямо не обозначены авторскими императивами, но сами запоминаются читателю и служат гипертекстовыми взаимными отсылками, побуждая перелистывать страницы, сравнивать образы: круги чтения Онегина, матери Татьяны и самой Татьяны; письма героев; сцены любовных объяснений, закольцевывающие сюжет и внимание читателя; шутливые перепалки с ревнителями чистоты русского слога; дамские ножки и много другое. Наконец, читатель-знаток, ценитель имеет возможность выбора любого частного сюжета, закодированного в романе, например, насладиться пейзажной мультимедийной живописью, виртуальной ирреальностью сновидений Татьяны, визуализацией пространства в путешествиях Татьяны и Онегина, в мечтах самого автора.
Таким образом, в структуре романа мы видим не только типологическое разнообразие гиперсвязей (фабульные, персональные, тематические, ассоциативные, образные и т.п.), но и решение проблемы переноса (переадресации) читателя от фрагмента к фрагменту. Если в компьютерном гипертексте возможность переноса (начало гиперсвязи) маркируется подсветкой, условными значками (кнопками), а собственно перенос к связанному фрагменту осуществляется специальными командами, то в романе, предназначенном для чтения в печатном варианте, маркерами служат вышеупомянутые обращения к читателю, авторские комментарии и отступления, напоминания об иных сюжетах. Это можно трактовать как активное авторское присутствие. Сколько школьных сочинений написано в докомпьютерную эпоху о роли авторских отступлений в романе. Для школьников эпохи информатизации эта тема могла бы быть сформулирована иначе. Например: «А.С.Пушкин как навигатор по гипертексту романа „Евгений Онегин“ или «Роль дружественного авторского интерфейса в процессе творческого восприятия романа». Что же до процедуры переноса читателя от фрагмента к фрагменту, то в печатном издании трудно изобрести новую технологию, которая заменила бы древнейший ритуал перелистывания страниц с поплевыванием на пальцы. В электронных книгах современные недоросли всего лишь привычно прикоснутся кончиком пальца к экрану ридера.
Мультимедийность романа может стать темой отдельного анализа, однако нельзя не упомянуть, что включение в повествование отступлений, которые не просто «описывают» вербальными средствами некие образы, картины, звуки, а почти экстрасенсорно их включают, магически вызывают в сознании читателя, — это уникальное ноу хау поэта, некий секрет его художественного моделирования. Только в современных гипермультимедийных справочниках, энциклопедиях реализован прием отсылки от текста, допустим, посвященного жизни и творчеству известной персоны к иконографическим файлам, содержащим иллюстрации, портреты данной персоны, к аудиофайлам и видеофайлам, включающим записи музыкальных произведений, художественное чтение, фильмы по сюжетам или о жизни автора и т.п.. А.С. Пушкин использовал этот прием непосредственно в тексте романа, гибко сочетая строфы фабульно-повествовательные, лирические, философско-аналитические, образно-изобразительные (передающие пейзажные картины, жанровые сцены и т.п.).
Сегодня, как никогда ранее, востребовано создание электронного научного издания – полнотекстовой базой данных, посвященной А.С. Пушкину, на основе гипермультимедийных технологий. Если у разработчиков не будет проблем с чувством юмора, то они просто обязаны использовать готовую гипертекстовую разметку одного из фрагментов романа, почти два века назад уже реализованную самим поэтом. Речь идет о последней строфе второй главы романа: «Быть может, в Лете не потонет Строфа, слагаемая мной; Быть может (лестная надежда!),Укажет будущий невежда На мой прославленный портрет И молвит: то-то был поэт!».
Как бы это могло выглядеть? От соответствующего фрагмента полного текста романа отсылка ведет к прославленному портрету (к хрестоматийному, кисти О.Кипренского?), который дается в окне, занимающем лишь часть пространства экрана, а вместо фона- анимация или видео с изображением нас – провиденных гением Пушкина будущих невежд, с почтением взирающих на великого поэта и информатика. Неплохо было бы дополнить видеоряд закадровым голосом хорошего актера, читающего вышеприведенные иронические (они же – провидческие) строки. Откуда могло прийти к Пушкину предощущение той суммы информационных технологий, которые только лишь в конце второго тысячелетия смогут реализовать его мимолетную фантазию?
Гипертекстовость построения романа наглядно ощущается не только в способе структурирования основного текста, в авторских ремарках, отсылающих читателя то к предшествующим, то к последующим фрагментам, наконец, не только в богатстве сквозных тем, сюжетов, аллюзий, упоминаний, являющихся гипертекстовыми ссылками то внутри текста, то к информационному полю, контекстному знанию читателя-современника и читателя-потомка, но и в подготовительных материалах (черновиках, рукописях поэта). Тома литературоведческих комментариев написаны о рисунках поэта, сопровождающих его рукописи. С одной стороны, это есть не что иное, как опять-таки готовая разметка для гипермультимедийных отсылок в электронном научном издании (базе данных) между полными текстами, файлами, содержащими факсимильное воспроизведение подлинных рукописей поэта, и вышеупомянутыми комментариями. С другой стороны, рисунки, наброски также можно рассматривать как проявление избыточности гипертекстового, гипермультимедийного художественного моделирования, свойственного творческому процессу А.С. Пушкина, которое лишь косвенно, ассоциативно, через упоминания ( «перо, забывшись, не рисует, близ неоконченных стихов, ни женских ножек, ни голов») вошло в структуру повествования.
Говоря о гипертекстовых элементах в творчестве поэта, нельзя не упомянуть о совершенно уникальном феномене: зашифрованной десятой главе. Способ шифровки также удивительно напоминает гипертекст, точнее, современные гипертекстовые журналы или романы, фрагменты текста в которых приводятся в произвольной последовательности, не позволяющей применить к ним логику линейного восприятия и требующей диверсификации этих фрагментов в некие новые целостные блоки. Все это – еще одно свидетельство гипертекстовости как базового художественного принципа А.С. Пушкина, создающего максимально возможный при традиционных вербальных коммуникациях синтетически целостный художественный мир.
Нельзя не отметить, что роман является провозвестником не только гипертекстового способа прочтения, но и таких достойных всяческой похвалы приемов информооперирования, как интерактивность, информационное свертывание, многооконность экрана и др. Интерактивность – это излюбленный прием поэта. И здесь вновь придется вспомнить разнообразные диалоги автора и читателя, различные советы по освоению текста романа, шутливые перепалки с читателем-занудой, апелляции к читательской эмпатии в тех лирических фрагментах, которые дороги автору.
Информационное свертывание используется в романе едва ли не в каждой строке: упоминание имен мифологических, исторических, современных персон, названий выдающихся произведений, идейных течений, концепций, житейских правил и идеалов современников поэта, исторических событий и реалий, — все это создает неизмеримую информативную емкость романа. Одновременно по каждому такому упоминанию могут быть реализованы гипертекстовые ссылки к тем гипотетическим базам знаний, которые должны дополнять основной текст романа в гипермультимедийной энциклопедии русской жизни, которую задумал поэт задолго до ее изобретения благодарными потомками. Без применения технологии информационного свертывания вряд ли было бы возможно на столь малом пространстве поэтического текста представить подлинно энциклопедическое знание, в котором «отразился век и современный человек». Очевидно, что для полной реализации гипертекстовых, справочных отсылок ко всем упоминаемым в тексте романа информационным объектам (т.е. для полного объема установления контекстных, внетекстовых связей) необходимы библиографические, персональные, биографические, фактографические базы данных, словарные базы данных (электронные словари литературных персонажей, мифологический, толковый, энциклопедический), электронные справочники быта ХУШ и Х1Х веков, по истории и т.д.
Многооконность как способ организации пространства экрана и преобразования информации, визуализации знания, казалось бы является открытием новейших компьютерных технологий, но в романе можно обнаружить множество многомерных, многоплановых образов, которые напрямую ассоциируются с этим завоеванием экранных информационных систем. Можно вновь сослаться на эпизод с портретом поэта и будущим невеждой, но таких эпизодов – великое множество. Например, автор, держащий в руках письмо Татьяны, сравнивающий ее безыскусность с записными кокетками, одновременно пишущая в ночи это письмо Татьяна. Или Онегин, наблюдающий за лодками на ночной Неве и вызывающий мечты автора о Венеции и романтических гондолах, а следом – от образа морской стихии, от Адриатики — к мысли о южной ссылке, о несвободе.
Современные исследователи рассматривают окна как знаковые средства представления информации и общения человека и компьютера, способствующие с позиций эргосемиотики параллельной аналитико-синтетической обработке информации (Г.Я. Узилевский). Такой способ оперирования информацией есть не что иное как моделирование тех глубинных операциональных возможностей человеческого сознания, его природного гипертекста, который заключается в способности к параллельной обработке и анализу информации, одновременному приему, просмотру, сопоставлению и восприятию информационных объектов различной знаковой природы и генезиса, к параллельному задействованию процессов коммуникации, анализа, восприятия, переработки и уточнения информации и т.п.
Каждому человеку знакома ситуация, когда происходит одновременное получение информации по разным каналам, ее ранжирование и оценка, реагирование на ее ассоциативные связи с уже имеющейся информацией, общение с
Перефразируя критика, можно утверждать, что творчество А.С. Пушкина – это не только энциклопедия русской жизни, но и энциклопедия уникальных, лишь в наши дни реализуемых технологий информационного оперирования, гениально предвосхищенных великим поэтом.
Сведения об авторе:
Сляднева Наталия Андриановна — доктор педагогических наук, профессор кафедры информатизации культуры Московского государственного университета культуры и искусств
19.09.2014, 3871 просмотр.
