1. 1. Постановка задачи

  В нашей стране с 1992 года существует Высшая аттестационная комиссия при Министерстве науки и высшего образования Российской Федерации (ВАК России),  реализующая государственную политику в области аттестации научных и научно-педагогических кадров. ВАК готовит главный руководящий документ — номенклатуру научных специальностей, на основании которого происходит присуждение учёных степеней и присвоение ученых званий в Российской Федерации. Состав специальностей, естественно, регулярно корректируется, включаются новые научные дисциплины и исключаются устаревшие науки. Однако в государственном научном перечне всегда присутствовали библиотековедение, библиография, книговедение. Так, в номенклатуре, утвержденной в октябре 2017 года, в области социальных и гуманитарных наук была предусмотрена специальность 05. 25. 03 Библиотековедение, библиографоведение и книговедение, по которой присуждались степени кандидатов и докторов наук. Но в новейшем перечне научных специальностей, утвержденном 24 февраля 2021 г. приказом Министра науки и высшего образования В.Н.  Фалькова, библиотечно-библиографическая и книговедческая специальность отсутствует. Нашлось место для документалистики, документоведения, архивоведения, музееведения, медиакоммуникации и журналистики, теории и истории культуры, информационным технологиям и искусственному интеллекту, а вот теория и история книги, книжная коммуникация и культура показались многомудрым экспертам ВАК устаревшими и архаичными.

 Естественно, возникает вопрос: чем обусловлено антибиблиотечное решение Высшей аттестационной комиссии, государственного органа, призванного реализовывать политику Российской Федерации в области науки, образования и культуры? Вероятно, имеется множество объективных и субъективных причин. Председатель ВАК Владимир Михайлович Филиппов назвал некоторые из них в интервью, названном «Перемена в степени», которое он дал «Российской газете» 7 апреля 2021 года. Свое выступление я хочу самокритично адресовать нынешнему поколению библиотековедов, библиографоведов, книговедов, которые не нашли аргументов, чтобы убедить ВАК в высокой теоретической и практической значимости своего научного призвания. В качестве повода для научной дискуссии позвольте предложить «Формулу Библиософии», составляющими которой являются вечные объекты научного познания — Космос, Логос, Медиа. Прошу рассматривать эту формулу как приглашение к умственной страде          на целинном просторе Библиофилософии.

  Библиософию (от греч. biblion – книга и sofia – знание, мудрость [1]) будем понимать как частную философскую дисциплину, изучающую генезис, структурные особенности и эволюцию библиосферы  (мира книжности, книжного дела) —  сектора культурной коммуникации, субстанцией (первичным неделимым элементом) которого является книга. Реальная библиосфера представляет собой суперсистему (систему систем), осуществляющую сохранение, воспроизводство и дальнейшее развитие национальной книжной коммуникации. Системными составляющими библиосферы являются отрасли книжного дела, а именно: издательское дело, полиграфическая промышленность, книжная торговля, библиотечное дело, библиографическое дело. Отрасли библиосферы изучаются родственными, тесно взаимосвязанными, но относительно самостоятельными научно-прикладными учениями (библиографоведение, библиотековедение, библиополистика, эдициология и др.), совокупность которых образует цикл (или комплекс) наук о книге и книжном деле. Обратимся к мировоззренческим философским учениям, а также высказываниям наших коллег, так или иначе затронувших проблематику Библиософии. Начнем с Космоса, затем перейдем к другим составляющим формулы Библиософии.

 2. Структура всемирного Космоса.

  Что есть Космос в Библиософии? Современная космология исходит из следующего элементарного естественно-научного определения: «Космос — это все, что есть, что когда-либо было и когда-нибудь будет» [2 С. 24]. В философском контексте данное определение нуждается в уточнении и может выглядеть следующим образом: Космос — все, существующее в пространстве и во времени, что может служить объектом мышления. Именно так будем понимать составляющую «Космос» в формуле Библиософии. Для локализации  объективных и субъективных компонентов  во всемирном Космосе путеводной нитью может послужить концепция «трех миров», выдвинутая сэром Карлом Поппером (1902 – 1994) [3], автором теории роста научного знания, либеральной утопии «открытого общества» и других оригинальных идей.  Остроумный философ  постулировал существование трех миров (универсумов): во-первых, мир физических объектов и физических состояний (Мир-1); во-вторых, мир субъективного знания в виде мысленных (ментальных) отражений первого мира (Мир-2); в-третьих, мир объективного знания, мир содержания книг, журналов, библиотек, письменных текстов (документов) и произведений искусства (Мир-3). Три мира связаны так, что первые два могут взаимодействовать и последние два могут взаимодействовать непосредственно, а первый мир и третий мир способны взаимодействовать только при посредничестве второго мира, мира субъективного опыта. Генетическая преемственность миров заключается в том, что материальный Мир-1 порождает живую ментальность Мира-2, Мир-2 – идеальные сущности Мира-3, а совокупность трех миров образует всемирный Космос (Вселенную). В будущем, по мнению Поппера, человеческий разум должен стать преимущественно органом взаимодействия с объектами Мира-3: понимать их, вносить в них свой вклад, участвовать в них и побуждать их оказывать влияние на физический  Мир-1 и живую природу.

  В Библиософии фундаментальное значение имеет вывод о том, что важнейшим  фактором эволюции Космоса является сотворенная человечеством книжная коммуникация. Этот  мировоззренческий  вывод рассмотрен Валерием Павловичем Леоновым в его философско-культурологическом эссе «Книга как космический субъект» [4]. Здесь автор задается вопросом, который никогда не обсуждался книговедами: Возникла ли книга случайно в человеческом социуме или она необходимый космический субъект, имеющий специальное предназначение, предусмотренное законами Вселенной? Каким образом этот дар Вселенной может быть использован для выполнения предписанной роду человеческому космической миссии? Ссылаясь на концепцию Карла Поппера о Мире объективного знания, В.П. Леонов усматривает в книгах и библиотеках общественные хранилища информации, преодолевающие ограниченные антропометрические параметры индивидуального сознания. За пределами Мира-3 человечество встречается не с вакуумом, а с Хаосом, для упорядочения которого требуется объективное знание, содержащееся в книжном универсуме. Создавая в Космосе равновесие и гармонию, книги противостоят Хаосу, и именно в этом реализуется их миссия как космических субъектов. Задачу книговедения как науки Валерий Павлович усматривает в том, чтобы предложить процедуру, с помощью которой библиотекарь и библиограф, владеющие необходимыми знаниями, могут приступить к разысканию и отбору информации, содержащейся в библиосфере. Завершая свое эссе, В.П. Леонов резюмирует: книга есть космический субъект, осуществляющий во времени и пространстве коммуникационный акт с человеком, жаждущим знания. Однако не всякое знание, хранящиеся в книжных фондах Мира-3, обладает космической ценностью. Поэтому в Библиософии возникает проблема Библиологоса, восходящая к учению о Логосе в древнегреческой философии.

 3. Логос и Библиологос

  Логос (от древнегреческого λόγος — слово, мысль) — термин древнегреческой философии, означающий одновременно «слово» (высказывание, речь) и «понятие» (суждение, смысл). Гераклит (VI век до н.э.) называл Логосом «вечную и всеобщую необходимость».  В последующие века античные мыслители, варьируя формулировки,  трактовали Логос как первопричину мира, как основу основ его существования, наиболее глубинные закономерности.   В христианстве значение понятия "логос" определено первой фразой Евангелия от Иоанна: "В начале был Логос, и Логос был у Бога, и Логос был Бог"; вся история земной жизни Иисуса Христа интерпретируется как воплощение и "вочеловечение" Логоса [5]. В 1900 году С.Н. Трубецкой (1862 – 1905) в докторской диссертации «Учение о Логосе в его истории» и других публикациях познакомил российских философов с различными античными школами и показал трансформацию древнегреческого Логоса в христианский «Логос». Философы Серебряного века часто обращались к понятию Логоса, а современный культуролог В.А. Щученко убежден, что христианский Логос «может и должен войти в теоретическое поле современной культурологии» [6 с. 86]. Таким образом, Логос — одно из старейших понятий философии и богословия, и вполне правомерно включить его в Формулу Библиософии в качестве первопричины книжного мира, фактора наиболее глубинных и существенных закономерностей книжной коммуникации.

  По аналогии с  христианским догматом «Логос был у Бога, и Логос был Бог»,  можно ввести в оборот понятие  Библиологос, обозначающее Демиурга (Творца) библиосферы, существовавшего раньше её и сотворившего её своей волей. Значение этого неологизма нетрудно расшифровать: «библио» ассоциируется с понятием «книга» в общеизвестных словах «библиотека», «библиография» и др., а древнегреческое слово «логос» напоминает нам о «логике», «разуме», «истине». Получается: Библиологос — это «книжный разум», точнее — «разум мира книг». Книжный разум в смысле «Библиологос» логично интерпретировать в виде двух различных метафор: во-первых, — одушевленный Библиологос в виде сообщества интеллигентов-книжников; во-вторых, овеществленный Библиологос в виде литературы, посвященной книжной коммуникации и культуре.

 Научная дефиниция Библиологоса видится в следующей формулировке: Библиологос —  коллективный разум цивилизованного общества как производительная сила, обеспечивающая создание, сохранение, использование книжной культуры. Истины ради отметим, что российские  библиотеки официально ни к какому «логосу» отношения не имеют. В Федеральном Законе «О библиотечном деле» (редакция от 02.07.2013 № 185-ФЗ) сказано однозначно: «библиотека – информационная, культурная, просветительская организация», а не «обитель книжного разума». Современная библиотечная школа не читает лекций о «книжном разуме», классики библиотековедения и книговедения «логосом» никогда не интересовались. Поэтому не удивительно, что высокомерные интеллектуалы иногда третируют «книжный разум» как предрассудок старомодной Галактики Гутенберга, и настойчиво пытаются внедрить в институты библиосферы, информационные медиатехнологии, предсказанные прозорливым медиумом Маршаллом Маклюэном. В связи с этим резонно включить понятие «Медиа» в формулу Библиософии и уяснить, что есть медиа и кто такой Маклюэн.

 4. Маршалл Маклюэн пророк медиа

 Пророческое дарование канадского философа, литературоведа, теоретика коммуникации Маршалла Маклюэна (1911 – 1980), принесло ему репутацию «медиума медиа». Термин «медиум» в обыденной речи соответствует прилагательным «средний», «промежуточный»; а в лексиконе спиритизма понимается как «посредник коммуникации со сверхъестественными силами». Слово «media» выражает множественное число от латинского «медиум». Лучшим сочинением Маклюэна считается «Галактика Гутенберга» [7], где космическая эволюция человечества делится в зависимости от коммуникационных медиа на три эры. Первая эра — «золотой век» дописьменного варварства, когда жизнь первобытного общества была детерминирована устными средствами естественной аудиовизуальной коммуникации. Вторая эра — эра Галактики Гутенберга, господство письменности и печати, исказившее природу человека и ставшее причиной кризисов, постигших современную цивилизацию; С появлением печатного станка в обществе распространились схоластика, индивидуализм и национализм, которые породили «типографского и индустриального» эгоиста.  Надежду возродить первобытную гармонию Маклюэн связывает с эрой электричества (Галактика Маркони), когда на смену книжной коммуникации придут телевидение и другие электрические медиа. Несмотря на то, что некоторым критикам кажется, что в книгах «пророка из Торонто» «больше поэзии, чем философии»,  читателей «Галактики Гутенберга» до наших дней привлекают не только парадоксальность выводов, но и афоризмы («маклюэнизмы) вроде «В бесписьменном обществе не делают грамматических ошибок», «Книгопечатание превращает язык из средства восприятия и познания в товар», «Книгопечатание сделало нацию однородной, а государство централизованным, но оно же создало индивидуализм и оппозицию правительству» и т.п.

 Славу первого теоретика медиа и основоположника медиалогии как научной дисциплины принес Маклюэну бестселлер «Понимание Медиа: Внешние расширения человека» [8], где он пытался дать ответ на фундаментальный вопрос «Что есть медиа?». Маклюэн связывал медиа с человеческими потребностями, определяя их сугубо антропоцентрически как «extensions of man», или «внешние расширения человека» и не проводя различий между медиа и техникой. Исходя из афоризма “The Medium is the Message” («Средство коммуникации есть сообщение»), классик медиалогии утверждал, что все, что окружает нас, может служить медиумом, если только нам с их помощью хотят что-то сообщить, и любой созданный человеком артефакт выступает в качестве сообщения для общества в целом. На этом основании Маклюэн относил к числу медиа не только книги и печатную продукцию (Галактику Гутенберга), но и телефон, кино, радио, телевидение (Галактику Маркони), а также речь, числа, деньги, одежду, жилище, дороги, транспорт (от велосипеда до самолета) и прочие «технические расширения человека».

 В 70-е годы Маклюэн стал культовым героем в рекламном бизнесе США и Канады, «пророком массовой коммуникации», «гуру средств общения». Его работы были популярны в европейских странах, хотя в Советском Союзе «маклюэнизм» осуждался и отвергался, тем более, что на склоне лет классик медиа призывал отказаться от книжной культуры во имя слухо-визуального «космического сознания». Прогнозируя будущее социальной коммуникации, Маклюэн предсказывал непосредственное объединение всех людей в «глобальную деревню» [9], что, в конечном счете, приведет к «ампутации» индивидуального сознания, угрожающей человечеству самоубийством. Вместе с тем он ободрял своих последователей уверением, что с помощью электронных медиа общество сможет вернуться в первобытное состояние, в котором возродится естественное слухо-визуальное восприятие мира.

  В 1990-гг., когда наступила эпоха Интернет, теории Маклюэна приобрели новый смысл. Идея мира как «глобальной деревни», в которой ничего нельзя скрыть, и все ответственны за все, стала созвучна времени. Сочинения красноречивого медиума широко используются при познании практических процессов медиакоммуникации, происходящих в отраслевых социальных институтах индустриально-информационного общества, и при анализе медиакультуры в целом. Наиболее «медиаёмкими» оказались три типа социально-культурных институтов, образующих ядро Мира объективного знания (Мира-3 в космической типологии Карла Поппера), а именно: 1) институты журналистики и массовых коммуникаций; 2) институты народного образования (начальная, средняя, высшая школа); 3) институты библиотечного дела и библиографии, субъектом которых является Библиологос. В зрелом  информационном обществе медиакоммуникация в отраслевых социальных институтах достигает индустриальных масштабов, а медиакультура трансформируется в особый тип культуры, являющийся посредником между обществом и государством, социумом и властью [10].

 5. Медиакоммуникация, медиаобразование, медиакультураю

 Журналисты котируются в качестве профессионалов медиакоммуникации, но понятие «медиакоммуникация» четко не определяется. Декан факультета журналистики МГУ Елена Леонидовна Вартанова самокритично признает, что ни зарубежные исследователи, ни отечественные ученые не могут «понять природу, законы развития, основные характеристики медиа как сложного феномена» [11]. Действительно, в недавно изданном  словаре «Отечественная теория медиа: основные понятия» [12] вместо вразумительного ответа на вопрос «что есть медиакоммуникация?» можно прочитать: «Теоретическое определение медиа еще не стало операциональным, поскольку оно отсылает к медиа как к многоаспектному феномену, имеющему сложную и противоречивую природу» [12 С. 111]. Правдивые философы, со своей стороны, откровенно заявляют: «Чем является медиа, сказать невозможно» [13].

 Стремясь к более полному познанию сути медиакоммуникации, обратимся к институтам образования и педагогики. Эти институты сосредоточились не столько на уяснении общенаучного концепта «медиа», сколько на разработке отраслевых понятий «медиаобразование», «медиапедагогика», «медиаграмотность», «медиакомпетентность» и практическое овладение учениками различными каналами электронной аудиовизуальной коммуникации. Весьма показательно, что высшая школа в постсоветской России активно начала подготовку высококвалифицированных кадров для отрасли медиаиндустрии. Первопроходцем можно считать Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (легендарная «Вышка»), где в 2015 году был организован факультет коммуникаций, медиа и дизайна. Приоритетными направлениями исследований на факультете являются: медиаменеджмент культурных и креативных индустрий, культура медиапотребления, политическая экономия медиа, социальные медиа, глобализация медиа, эстетические формы экранных и цифровых искусств  и др. («25 лет НИУ ВШЭ: Цифры и факты». М. : НИУ ВШЭ, 2016. С. 73). О содержании  медиаобразования в “Вышке» можно судить по изданному ВШЭ учебнику «Теория и история медиа», [14] адресованного студентам, специализирующимся в областях медиакоммуникации, журналистики, связей с общественностью.

  В 2016 году Московский государственный университет печати имени Ивана Фёдорова (МГУП) был реорганизован в Высшую школу печати и медиаиндустрии в составе Московского политехнического университета (ВШПиМ МПУ). В Петербурге филиал Московского университета печати в 2016 году преобразовался в Высшую школу печати и медиатехнологий в составе Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна (ВШПиМ СПбГУПТД). Высшие школы печати в Москве и Санкт-Петербурге, готовят кадры для печатных, теле‑ или радиоСМИ, экономистов медиабизнеса и издателей всех типов полиграфической и электронной литературы, мастеров книжной графики, специалистов рекламы и связей с общественностью, продвигающих медиапродукты на рынке и в соцсетях. Но они не удовлетворяют кадровые потребности библиосферы в целом, потому что за их пределами остаются социальные институты библиотечного дела и библиографии, а также библиосфера в целом как суперсистема (система систем).

  Библиотеки и библиография не спешили приобщиться к медиакоммуникации. Только в 2016 году М.Г. Вохрышева опубликовала проблемную статью, в которой осмысливает концепт «медиа» в качестве фундаментального понятия библиографической науки [15]. Исходя из философско-культурологического методологического подхода, она предлагает собственное понимание медиа в виде культурной универсалии, выступающей в целостном культурно-информационном пространстве как средство передачи информации, источник информации и её содержание (контент). Автор подчеркивает, что медиа не ограничивается прессой, кино, радио и телевидением, а охватывает совокупность баз и банков данных, информационно-телекоммуникационных систем и сетей. Данное обстоятельство обязывает библиографию включить медиа в свою систему, что означает рождение новой библиографической реальности, которую М.Г. Вохрышева именует «медиабиблиография» и определяет как культурную практику в системе медиакоммуникаций, связанную с производством, переработкой, хранением и распространением библиографического медиапродукта [15 С. 20]. Маргарита Георгиевна справедливо акцентирует, что рассуждения о медиабиблиографии не должны сводиться лишь к технологии, освоению определенных средств коммуникации; в центр внимания должна быть поставлена «информационная личность» — человек познающий, информационно грамотный [15 С. 21]. Для решения задачи полноценного включения библиографии в систему медиакоммуникаций, — делает вывод автор, — нужны специалисты-библиографы нового типа, владеющие творческим подходом к процессам медиапроизводства и медиапотребления, которые пока не предусмотрены образовательной программой подготовки библиотечно-информационных специалистов.

  В современном книговедении общеприняты истины: «всякая книга есть медиа»; «электронная книга — медиа цифровой культуры»; «библиографический документ — медиа»; «любая библиотека — это медиа». Отсюда следует постулат: «библиосфера – сфера существования книги одновременно является сектором медиасферы». Доходчиво и компетентно динамика книги в условиях четырех медийных революций представлена в обстоятельной статье И.В. Лизуновой и С.В. Павленко. Эрудированные авторы, признавая, что говорить о наличии единой теоретической базы науки о медиа пока не приходится, уверены, что «книга находится в эпицентре медийной революции, последствия которой будут масштабными как для нее самой, так и для всего социума, для каждого потребителя», и ставят фундаментальный вопрос: с какими вызовами книга сталкивается сегодня в условиях цифровой медиареволюции? [16] Чтобы ответить на этот вопрос, нужны междисциплинарные культурологические исследования, объектом которых должна стать не только книжная культура, но и медиакультура в целом.

 Медиакультура образовалась как совокупность книжных, аудиальных, визуальных, аудиовизуальных, экранных, цифровых и прочих информационно-коммуникативных медиа, созданных человечеством в ходе культурно-исторической эволюции.  Культурологи определяют её как «особый тип  культуры информационной эпохи, являющийся посредником между обществом и государством, личностью и социумом, разными странами и континентами. Медиакультура включает в себя культуру передачи информации и культуру её восприятия, она может характеризовать уровень развития личности, способной анализировать и оценивать медиатексты, заниматься медиатворчеством, усваивать новые знания посредством медиа и т.д.» [17, С. 459]. Главной стратегической целью медиакультуры является формирование гуманистического общества, соответствующего требованиям информационной постиндустриальной ноосферы. Главная стратегическая задача медиакультуры заключается в обеспечении преемственной интеграции творческого гения молодого поколения и национального книжного наследия, хранящегося в библиосфере. Для успешного достижения стратегических целей и решения стратегических задач нужна научно-философская методология. Присутствует ли она в наших научно-философских заделах и стратегических планах?

 6. Медиалогия и медиафилософия.

  Признанный лидер отечественной медиакультурологии Наталия Борисовна Кириллова пришла к выводу: «Сегодня очевидно, что на рубеже XX-XXI веков рождается новая наука — медиалогия, начинающая обосновываться в теоретическом пространстве. Речь идет о синтетической науке, которая опирается на основы культурологии и семиотики, философии и политологии, педагогики и менеджмента» [18 С. 6]. Основная идея автора состоит в том, что объектом медиалогии как синтеза гуманитарных наук является триада «общество, медиа, человек» в условиях глобализма и интенсивного развития информационно-коммуникационных технологий, влияющих на общественное сознание и определяющих социализацию личности.

 Медиалогия в качестве синтетической гуманитарной науки, несомненно, должна взаимодействовать с дисциплинами библиотечно-книговедческого цикла и занять определенное место в формуле Библиософии. Реальные возможности для подобного межнаучного взаимодействия возникли в связи с учреждением в 2020 году кафедры медиалогии и литературы на библиотечно-информационном факультете Санкт-Петербургского государственного института культуры. Нельзя не признать, что образование кафедры медиалогического профиля в библиотечно-информационной школе — событие неординарное и знаковое, заслуживающее многостороннего осмысления. Прежде всего надо уточнить соотношение между библионауками и медиалогией. Заведующий новой кафедрой книговед Д.А. Эльяшевич, встревоженный кризисным состоянием книжного дела, обосновывает необходимость медиалогического понимания книговедения для вывода книговедения из кризиса [19]. Он уверен, что «Медиалогический взгляд на книгу и книжное дело дает возможность органично вписать их в общую систему медиа, в которой существуют единые для всех законы», причем «медиалогическое понимание книговедения сводится к рассмотрению последнего в качестве составной части более общей науки – медиалогии» [19 С. 77]. Сегодня преждевременно говорить о формировании в XXI веке библиомедиалогии,  обобщающей медиапроцессы в отдельных секторах библиосферы, включая библиотечное дело и библиографию и опирающейся на формулу библиософии. Однако уместно обратить внимание на «медиальный поворот», происходящий в отечественной философии.

 Более 15 лет при кафедре философии Санкт-Петербургского государственного университета существует Центр медиафилософии, который возглавляет доктор философских наук Валерий Владимирович Савчук [20]. Центр выпустил антологию по проблеме медиа, 12 сборников статей, несколько монографий и около 20 философских статей. Тематическое поле исследований Центра медиафилософии охватывает философские проблемы медиалогии и медиакультуры, в том числе: методологические проблемы изучения медиареальности, топология медийных пространств и эпистемология новых медиа, медиа постинформационного общества и медиаэкология социального пространства, медиа как условие глобализации и потребители медиапродукции, цифровой образ и эстетика медиреальности и др. В этом перечне отсутствуют философские проблемы библиософии, и разработка формулы библиософии, надеюсь, уменьшит данный пробел в медиафилософии.

 Заключение

 Раздумья о перспективах российской книжной коммуникации и культуры, хочу завершить элементарным, казалось бы, вопросом: зачем нам нужна формула Библиософии, объединяющая Космос, Логос и Медиа? Отвечаю: она полезна для того, чтобы реализовать Стратегию развития библиотечного дела в Российской Федерации на период до 2030 года, утвержденную Правительством России 13 марта 2021 г. 

  Стратегия исходит из постулата, что в период кардинальных технологических перемен, процессов глобализации и беспрецедентного роста объемов информации необходимо устойчивое развитие библиотечной сети, чтобы обеспечить выполнение конституционных прав граждан на свободный доступ к информации, приобщение к ценностям российской и мировой культуры, практическим и фундаментальным знаниям, а также на творческую самореализацию. Для достижения данной цели требуется решить целый ряд сложных задач, в том числе: разработка нормативно-правовой базы для модернизации библиотек; создание информационных систем и платформ федерального, регионального и корпоративного уровней; подготовка и переподготовка кадров; формирование системы научной и методической поддержки деятельности библиотек всех уровней и ведомственной принадлежности [20 С. 11]. Если для большинства стратегических задач предусмотрены организационные, юридические, финансовые механизмы и формы поддержки, то научное обоснование Стратегии отсутствует. Термины «библиотековедение», «библиографоведение», «книговедение», не говоря уже о «Библиологосе» или «Библиософии», нигде не упоминаются на её страницах. Принцип «научности», как не удивительно, не предусмотрен среди стратегических принципов развития российского библиотечного дела на период до 2030 года [20 С. 2].

  Прогнозирование будущего — рациональный процесс, складывающийся из трех ступеней восхождения от пожеланий к конкретным решениям:  первая ступень — использование привычных стереотипов обыденного рассудка; вторая ступень — оценка возможных вариантов, подсказанных теоретическим разумом; третья ступень — уровень философской мудрости, непосредственно постигающей истинные медиа [21]. Совершенно ясно, что Стратегия развития библиотечного дела России в период до 2030 года, утвержденная Правительством, далека от философской мудрости. Формула Библиософии могла бы повысить уровень рациональности провозглашенной Стратегии. Но для этого нужно усовершенствовать саму Формулу, к чему и призывает моя статья.

 

Список источников

1. 1. Немировский Е.Л. Библиософия // Книга. Энциклопедия. М. : Большая Российская Энциклопедия. 1999. – С. 78.
2. 2. Саган К. Эволюция Вселенной, жизни и цивилизации. СПб. : Амфора, 2015. 447 с.
3. 3. Поппер К.Р. Объективное знание. Эволюционный подход. М. : Эдиториал УРСС, 2002. –384 с.
4. 4. Леонов В.П. Книга как космический субъект: философско-культурологическое эссе // Леонов В.П. Избранное. Санкт-Петербург : БАН, 2021. С. 9-33.
5. 5. Василенко Л.И. Краткий религиозно-философский словарь. М.: Истина и Жизнь, 1998. – С. 104-105.
6. 6. Щученко В.А. Христианский Логос и логика культуры // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 17. Философия. Конфликтология. Культурология. Религиоведение. 2016. – Вып. 2. – С. 73-87.
7. 7. Маклюэн М. Галактика Гутенберга. Сотворение человека печатной культуры. Киев : Ника-Центр; Издат. дом Дмитрия Бураго, 2003. 432 с.
8. 8. Маклюэн М. Понимание Медиа. Внешние расширения человека. М. : Кучково поле, 2011. 464 с.
9. 9. Маклюэн М., Фиоре К. Война и мир в глобальной деревне. М. : АКТ; Астрель, 2012. – 219 с.
10. 10. Кириллова Н. Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну. М. : Академический проект, 2005. – 448 с.
11. 11. Вартанова Е.Л. Теория медиа как перекресток научных подходов и методов // Вопросы теории и практики журналистики. –2018. – Т. 7. – № 1. – С. 165 – 176. (С. 167).
12. 12. Отечественная теория медиа: основные понятия. Словарь / под ред. Е.Л. Вартановой. М. : Изд-во МГУ, 2019. – 246 с.
13. 13. Мерш Д. Мета / Диа. Два различных подхода к медиальному // Медиафилософия VIII / под ред. В.В. Савчука. СПб. : Изд-во СПбФО, 2012. - С. 23.
14. 14. Киркия И.В. Новикова А.А. Теория и история медиа. М. : Изд-во ВШЭ, 2017. 423 с.
15. 15. Эльяшевич Д.А. Книговедение: жизнь после смерти // Книга и книжное дело в XIX-XXI веке. Труды СПбГИК. 2018. – Т. 217. – С. 55-82.
16. 16. Савчук В.В. Медиафилософия. Приступ реальности. СПб. : Изд-во РХГА, 2014. - 350 с.
17. 17. Вохрышева М.Г. Библиография в системе медиакоммуникации // Библиография. Научный журнал по библиографоведению, книговедению и библиотековедению. –2016. – № 1. – С. 17-24.
18. 18. Лизунова И.В., Павленко С.В. Трансформация книги в условиях медийных революций // Библиосфера. 2020. – № 1. – С. 12-23.
19. 19.Эльяшевич Д.А. Книговедение: жизнь после смерти // Книга и книжное дело в XIX-XXI веке. Труды СПбГИК. 2018. Т. 217. С. 55-82.
20. 20. Савчук В.В. Медиафилософия. Приступ реальности. СПб. : Изд-во РХГА, 2014. 350 с.
21. 21. Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность. Москва : Наука, 1988. 287 с.

 

 Сведения об авторе

Соколов Аркадий Васильевич, доктор педагогических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный институт культуры

Рецензент

Лопатина Наталья Викторовна, доктор педагогических наук, профессор, главный редактор журнала

К оглавлению выпуска